– Еще эти экспедиции его бесконечные, – продолжила бабушка. – Такую красивую женщину нельзя оставлять одну. За ней надо ухаживать, водить ее в театр и на концерты.
– Папа ухаживал за ней! Он приносил ей кофе в постель и цветы, – защищала я папу.
– Милая моя, – бабушка обняла меня за плечи. – Ей это нужно было постоянно и ежедневно, а твой папа был то в горах, то в лесах, и совершенно ничего не смыслил в ее музыке, также, как и она в его зоологии. Они разные люди, разные. Я еще удивилась, что они так долго протянули вместе. Успели девочку вырастить.
– Папа учил меня быть победительницей, а сам оказался в проигрыше.
– При разводе нет победителей и побежденных, а есть только сломанные жизни. – Боюсь я за него, Вика.
– Ты что-то чувствуешь?
– Не справится он с этим, она для него единственная.
– И что?
– Пока не знаю, – бабушка тяжело поднялась. – Навести друзей, а я прилягу, что-то голова разболелась.
Неприятное предчувствие кольнуло меня, но я тогда не придала ему значения. В тот момент мне слишком хотелось побежать к друзьям, чтобы поделиться новостями. Я поцеловала бабушку в щеку и, хлопнув калиткой, выбежала на улицу.
Мне хотелось оставить свою тоску позади. Мне казалось, что после разговора я освободилась. В легком платье и босиком, я была готова снова радоваться жизни, и, конечно, завести еще один роман с симпатичным деревенским парнем.
Прошел месяц. Я купалась в прозрачной речке, играла в волейбол и ходила на танцы в местный клуб. Жизнь у бабушки казалась мне замечательной. Я загорела, плавала с мальчишками наперегонки и уже положила глаз на одного симпатичного паренька как пришла телеграмма от мамы.
Иван погиб. Срочно приезжайте на похороны.
Мы с бабушкой вернулись в Москву. Солнце пекло нещадно, от асфальта поднимался жар, дышать было нечем, но все это можно было бы перенести, если бы не смерть папы. У меня не укладывалось в голове, что папа мог оступиться во время перехода в горах. Я была уверена, что он сделал это нарочно, чтобы оправдать свой уход из жизни. Я вспомнила слова бабушки, что без мамы он не сможет.
«Папа, ты мог бы жить для меня, ведь ты был для меня всем!» – напрасно взывала я к нему, давясь слезами. Наш случай лишний раз подтверждал – как мало на самом деле значат дети для родителей, ради своей любви они перечеркивают наши жизни и оставляют нас с пустотой внутри.
День перед похоронами я помню смутно. Приходили папины знакомые, сослуживцы, без конца звонил телефон. Мне выражали соболезнования, хлопали по плечу, чтобы поддержать, вспоминали как любил меня папа. «Любил, – думала я, – да видно недостаточно, раз оставил меня одну».
Мама постоянно плакала, видимо, обвиняя себя во всем. Наверно, она тоже не верила, что это был несчастный случай. Несколько раз звонил ее Николай, но она вешала трубку. На следующий день были похороны, народу было так много, что не хватило двух автобусов. Папа очень любил людей, и многие считали его своим другом. Было сказано много теплых, уже никому ненужных слов.
Я стояла у края могилы между мамой и бабушкой и снова мысленно разговаривала с ним.
«Ты был не прав, папочка! Ведь в твоей жизни было и многое другое, кроме этой, пусть даже единственной любви. Были еще и работа, и друзья, и, я, твоя дочь, в конце концов, да и весь этот огромный мир, в котором всегда есть место для новой встречи. Надо лишь было собраться с силами и справиться со своей любовью. Я бы помогла тебе».
