- Ненавидел, честно, так и было! И даже, наверное, презирал…
- У тебя была масса подружек, не застала тебя в одиночестве ни разу, неужели я была настолько хуже их?
- Их бы не было, если бы ты со мной поговорила тогда, всегда, в любой момент.
- Если бы ты со мной поговорил…
- Прости, я не понимал, - он виновато вздыхает, подхватывает мою руку, целует ладонь, так нежно, так чувственно, что у меня мурашки до кончиков пальцев на ногах, как не простить?
- Значит, ты тоже всё это время занимался благотворительностью?
- Что?
- Делился собой с недостойными… - эта фраза досталась мне от подруги по ВУЗу, она всегда называла вещи своими именами.
- Да! Это именно так и называется! Ты сейчас благотворительностью занимаешься.
- А ты, всё-таки, глупый дурачок, Игорь, я сейчас впервые ею не занимаюсь!
- Я не для тебя, - вздыхает и на дурачка не обижается, - наверняка найдётся более достойный, а не такой самовлюблённый слепой говнюк!
- Не без этого! – мне легко и весело, пускай немного посыплет свою голову пеплом, ему полезно, а я-то знаю точно, что для меня есть только один человек на земле, и он сейчас рядом! Если бы знать, к чему приведёт недосказанность, клятву на верность дала бы в эту минуту! Но мне всё ещё очень страшно раздеть свою душу донага, я не привыкла. Проще обратить всё в шутку или вообще сменить тему, - есть хочешь?
- Очень!..
Мы наслаждаемся пищей богов: макароны с тушёнкой, слипшиеся и остывшие, летят в нас – только в путь. А уж булочки с горячим чаем, вообще, со свистом!
Потом устраиваем полемику насчёт похода в туалет, я против, снова предлагаю ему ночную вазу, он за холодную уборную! И я, тяжело вздохнув, позволяю ему победить. Одеваю потеплее и отпускаю.
Потом мы наконец окончательно нацеловавшись, наговорившись, засыпаем в объятьях друг друга…
***
Утром, собрав грязное бельё и столовский инвентарь, оставляю сонное царство практически бесшумно. Коснувшись губами любимого лба, с удовлетворением констатирую, что температура спала, и даже начинаю надеяться на чудо! Пускай спит, ему полезно.
Сдаю хмурой Татьяне комплекты и получаю на обмен свежие. Она недовольно ворчит, я извиняюсь. У неё три стиралки обычного активаторного типа, как раньше. Автоматы без водопровода не поставишь, так что я понимаю…
В столовку возвращаю посуду, взамен забираю завтрак. Я сегодня ранняя пташка, только ещё первые рабочие подтягиваются, а я уже убегаю.
Мне, как будто батарейку сменили, летаю на крыльях, ни вечная ночь, ни снег в лицо, ни холодный ветер, не могут стереть с губ глупую блаженную улыбку. Счастье не спрячешь, я и не пытаюсь.
Даже Никитоса рада видеть! Он уже проснулся,
- Я привычный к таким подъёмам, что на вахте, что дома, - улыбается, - хозяйство ждать не будет, когда выспишься.
Смотрю, он молодцом совсем, а то что синяки лиловеют, и нос ещё не совсем красивый, так это понятно. Проверяю, как он таблетки принимает, прослушиваю внимательно грудь и спину, но он меня радует, всё в порядке.
- Я побежала! – вскакиваю при первой возможности, недоволен,
- Ты совсем меня забыла, Иннусь! – обиженно.
- Да не забыла нисколечко, - оправдываюсь, но немного стыдно, и я стараюсь хоть как-то обозначить границы, - врач не может забыть о больном пациенте.
- Пациенте? – похоже, такой расклад Красавчику не подходит,
- Друге, - добавляю, чтобы смягчить горькую пилюлю, - друг всегда помнит о друге. А ты – мой самый лучший друг! – этот выход кажется мне очень удачным, я быстро, не дожидаясь возражений, клюю его абсолютно равнодушными губами в щёку, но он останавливает,
