– Он сейчас подрабатывает в одной рок-группе, – продолжает Шрам, зорко наблюдая за реакцией. – Мы с тобой навестим его перед выступлением. Пусть думает, что теперь ты со мной.
Настороженное личико заливается краской смущения. План выслушивается с удивлением и растерянностью. Допустив на секунду за чем-то реальность озвученного, тело откликается невероятно сладкой истомой.
– Но это же неправда! – возмущается она. Даже близко не догадываясь об истинных мотивах, девушка не понимает, почему он запоздало пытается вызвать ревность у Таро. Слишком уж мелочно для такого сильного человека.
– Легко поправимо, – разнузданно замечает Шрам, поднимаясь с места, чтоб направиться к ней.
Угадав похотливое намерение, она отскакивает вспугнутым зверьком.
– Постой! Не за этим я пришла сюда, – протестует девушка. Мелко дрожа, спасаясь от приближения мужчины, она пятится за кресло, огибает столик и останавливается в нерешительности у дивана, в то время как Шрам останавливается у кресла, где она только что сидела. – Мне было важно сказать тебе главное! А ты опять за свое! – возмущается она.
– Сказала?
– Еще нет.
Хмыкнув, владелец ночного клуба усаживается на ее место, вальяжно разваливаясь в кресле.
– Ну? – он курит и щуриться, поглядывает через сигаретный дым. В зависимости от интонации излюбленный вопрос отражает суть обращения и может означать все что угодно. Сейчас это «ну?» нужно понимать как «что еще ты там придумала?»
Поджимая губы, она хмуро поглядывает на него некоторое время. Убеждаясь в отсутствии поползновений, девушка убирает руки в карманы тесных джинсов, меряя шагами пространство между окном и мягкой мебелью.
– Сядь! Не мельтеши, – требует Шрам.
– Не могу! – отвечает она на ходу. – Мне так легче с тобой разговаривать.
«Волнуется» – понимает Шрам и не без интереса наблюдает метания.
Упрятав подальше все личное оскорбленное, обиженное, нуждающееся в пожалении и немедленной ласке, девушка настраивается на рационально-деловой контекст.
– За последние месяцы я много размышляла о причине твоего поведения, многое осознала и, как ни странно, не осуждаю, – заявляет она спокойным тоном.
Шрам едва не роняет сигарету.
– Не понял! – вырывается у него. Недоверчивое любопытство разгорается сильней, требует объяснений. Критически прикидывая цену словам, Шрам колеблется: врет ли девушка из-за страха перед ним или задумала чего? Есть еще третий вариант принять сказанное за чистую монету, но у всякой откровенности свой предел. Ее же неожиданно всепрощающая позиция – явление совершенно непонятное и потому загадочное для него.
Покусывая губы, девушка сосредоточенно изучает рисунок пола. Испанская керамика в тон мебели – густого черно-сливового цвета с пастельными узорами светло-серого оттенка. Легкие линии рисунка почти неразличимы. Ранние зимние сумерки надвигаются быстро.
– Дело было вовсе не во мне… – серьезно говорит она, искоса поглядывая, – …а в ситуации в целом. Тогда я не хотела придавать значения поступкам других людей. Думала только о личном благополучии и, в конце концов, сама запуталась. Но сейчас не об этом!
Знаю, ты не стремился причинить вред именно мне. Тебе вообще было безразлично, что за девушка появилась рядом с Таро. Кто заботится о том, что будет чувствовать разменная монета или игральная карта в колоде? Никто. Их просто используют, верно? – не ждя ответа, она продолжает движение. – Вот и я осознала, что понадобилась тебе в качестве инструмента для достижения цели, безусловно, нужной. Вся эта история с его женой… в общем, я считаю, ты имел право наказать Таро.
