– Идите, я подумаю, – отрезала завуч и стала что-то быстро писать в бумаге, намекая на конец разговора.
– Я вам буду век благодарен, что хочите, вот что хочите…
– Что хочу? – неожиданно переспросила Степанова. И с интересом посмотрев на Зяму, продолжила: – Хорошо, я запомню.
Прошло десять лет.
Зяма Розенбойм шел с работы в последний раз. Потому что завод, на котором он работал бухгалтером, закрылся, и в следующий раз Зяме было идти неоткуда. Моросил мелкий дождик, падала бурая листва, была осень, и деться от нее было решительно некуда. Добредя до подъезда пятиэтажки, в которой он жил, Зяма полез в карман пальто за ключами.
– Товарищ Розенбойм? – вдруг услышал он женский голос и обернулся.
Перед ним стояла завуч Степанова. Ростом она оказалась даже выше, чем Зяма предполагал. Рыжий шиньон сменился на каштановый, а глаза были те же, голубые.
– Здравствуйте, – прошептал Зяма, – э-э-э…
– Не пугайтесь, не пугайтесь, – улыбнулась завуч. – Я к вам по делу.
– Ко мне по делу? – еще больше удивился Зяма. В последний раз к нему по делу приходил мастер шестого участка, чтобы набить ему морду из-за задержки зарплаты, в которой Зяма был вовсе не виноват, потому что личных денег даже на свою зарплату у него не было, а руководство завода свои деньги отдавать не спешило.
– Да, по делу. Помните тот случай, с Маген Давидом и две копейки? Ну, сын ваш, Миша…
– Помню, – побледнел Зяма.
Побледнел Зяма по привычке. Вот уже несколько лет не существовало Советского Союза, потому и герба его тоже не существовало. Но под ложечкой у Зямы все равно неприятно заныло.
– Ну хорошо, что помните…
– Спорно…
– Погодите, не перебивайте. Помните, что вы сказали, что будете благодарны мне?
– Помню, я вам благодарен. Но у меня ничего нет…
– Есть, Залман Израилевич, есть. У вас много чего есть…
– У меня?! – поразился Зяма.
– У вас.
– Ну, мадам Степанова, если вы вдруг узнали, что я родственник Ротшильда, таки это не так, мне страшно вас разочаровывать, но…
– Стойте-стойте. И перестаньте называть меня мадам Степанова. Меня зовут Ольга.
– Я и так стою… мадам Ольга…
– Ладно, я вам в лоб скажу тогда, Залман Израилевич. Возьмите меня замуж!
– Куда? – словно не расслышал Зяма.
– Замуж, – упрямо повторила завуч.
Зяма минуту пытался осмыслить услышанное. Вот он, сорокавосьмилетний человек, лысоватый, не отличающийся физической крепостью, небогатый, да что там, прямо скажем, бедный, ростом метр шестьдесят пять. А вот женщина – завуч Степанова, статная мадам, ростом примерно метр восемьдесят два – восемьдесят три, лет на десять моложе, лет на сто красивее. И вот она просится к нему замуж. Как это? И главное, где подвох?
– Замуж?..
– Вы не ослышались. Мне очень надо уехать отсюда. Хоть даже и в Израиль. Вы обещали. Сдержите свое слово.
– А кто вам сказал, что я собираюсь ехать в Израиль?
– Никто. Все евреи рано или поздно собираются туда ехать. Так лучше рано. Мы с вами потом разведемся.
– Но…
– Может, поговорим у вас дома? – спросила завуч и открыла дверь подъезда, пропуская Зяму вперед.
Через четыре месяца семья Розенбоймов из трех человек, непосредственно глава семьи, его жена Ольга и сын Миша уехали на постоянное место жительства в город Хайфа. Говорят, что Зяма удачно устроился, даже открыл платный туалет недалеко от автовокзала. Потом разводиться Ольга почему-то не захотела. А еще у них родилась дочка Рита. Вылитая мама. Только ростом невысокая. В отца, наверное. Ну да это и к лучшему.
