Мой отец- родом из-под Свердловска:
Из селенья с названием Бакряж (Ачит?!)
В глухомани мордовской сказки
Село Брёховых память хранит.
В полста пятом – в далёком детстве,
Привозил отец меня в отчий свой дом.
Земляника казалась с кулак мне,
А Арти, вкруг, обтянуто было плетнём.
Оказавшись в гостях случайно,
(Спутал нору и дедушкин дом!?),
Помню, щёлкал зубами «серый»
За огромным, кованым, сундуком.
Всё село: кто-с колом, кто-с лопатой,
Как пчелиный рассерженный улей,
Караулили «гостя» у хаты…
В лес умчался «серый» пулей!11
Золотые поля ржи, пшеницы,
Дед Фёдор, бабушка Анастасия,
и шумный «выводок» детей,
Автопоилки для коров, навес для корма
птицы —
Полвека в памяти моей!
Серебро звёзд погон, отцовских,
В дымке розовой детство хранит.
Из зелёнки – узор кабинета
До сих пор пред глазами стоит.
Вкус пельменей (наших – домашних!!!),
Партбилет, мать, семью и детей:
Разменял мой отец в одночасье
На любовь к «рыжей Катьке» своей?!
«Верь, сын, партии! Верь, сын, народу!»,
Говорил мне отец, уходя.
И любовь к материнскому дому
Я, несу, чрез года, как зеницу храня.
Что сказал бы отец мне сегодня —
По прошествии стольких лет?!
Я боюсь, никогда не ответит
Самый умный и смелый поэт.
Мать отца называла «зайкой».
Он её в ответ – «лисой».
Мой характер остался «папочкин»,
А у брата – уж точно не мой!
«Зайку» мать очень сильно любила,
Предложения не раз отвергая.
Ради нас свою жизнь положила,
На Алтарь и Весы, нас спасая.
Мать – красавица, статью вся в бабку
– Евдокию и Яшку-отца,
Нас двоих, меня и Сашку,
Как могла, вела до конца.
И, сейчас, когда я её старше, вижу я сквозь
десятки лет:
Ночь, фонарь, сто семнадцать ступеней,
Финский нож, лишь, в одно мгновенье,
Мать мою искромсал, как хлеб!!!..
Тринадцать раз «игрок» себя «на кон»
в игре поставил.
И, проиграв тринадцать раз, себе он шансов
не оставил:
Долг карточный суров: тебя иль ты, и, взявши
нож, «игрок»,
В ночи, пустился «отрабатывать» свой
«тяжкий долг»!
А меня – (в тот момент!) спасли братья,
На дежурство в два ночи спешили они.
Мать сама добралась до «санчасти»:
«Товарняк» – «по зелёной», в Облучье
помчался в ночи.
Тем – (двенадцати!), всё-таки было иначе:
И, сказать можно так: «Лишь, испуг был
причиной для них».
Больше месяца мать находилась на грани:
Хирург Трондин поставил последний штрих.
А потом, были долгие годы больниц,
«перебежкой».
(Да и мы с братом ей не давали «скучать».)
Восемь лет были нам «передышкой»:
Известковский погост, всё же, матери нашей
пришлось «обновлять».
Александр Коляда – наш «герой» тех
(печальных!!!) событий,
