Стоит ли говорить, что прошедшей ночью Лот не сомкнул глаз. Глава совета надеялся решить проблему до возвращения в город царя Бера. И таким образом скрыть от него свой позор. Он все рассказал жене, обвинив ее в поступке сына. Сорвав на ней свое негодование и страх огласки, глава старейшин немного успокоился и стал дожидаться вестей от начальника стражи.
– Вот увидишь, мы убьем негодяя, и концы в воду. Никто ничего не узнает, – говорил он супруге. Через три часа после рассвета в дом вошел посыльный и вручил Лоту письмо.
Жадным взглядом он прочел его:
«Дорогой друг. Наш знакомый пришел в себя и полон желания побеседовать с нами. Жду тебя через час. Моав»
Взяв платок и накидку, Лот бросился прочь из дома, а встревоженная жена спустя пару мгновений тоже куда-то засобиралась.
Дом начальника стражи, как и здание совета, располагались на единственной площади в городе. Кроме них, площадь окружали дома знатных торговцев и высоких армейских чинов. Увидев приветственно улыбающегося Моава на ступенях крыльца, Лот все же взял себя в руки. Надежда на удачный исход дела оставалась. И надежда весомая. Все же Моав своей должностью начальника стражи обязан именно ему, а значит, сделает все для сохранения тайны. Обнявшись, двое мужей вошли в дом, уединились в просторной комнате и уселись за стол. Пригубив холодного вина, Моав тихим спокойным голосом произнес:
– Лот, друг мой! Чтобы сохранить твою тайну и не покрыть твое имя позором, мы должны действовать быстро. Не узнав достаточно о пленнике, нельзя лишать его жизни. Он может оказаться кем угодно. Не будем рисковать, допросим его вдвоем. Если он мелкий никчемный человек – наша проблема решена. Убьем его и забудем это досадное недоразумение. Если же он окажется знатным вельможей или крупным торговцем из другого города, извинимся и отпустим…
Услышав последние слова, Лот вскочил с места, и собрался было кричать, но начальник стражи жестами успокоил его и призвал сесть на место.
– Итак, друг мой, мы извинимся и отпустим его и даже заплатим за принесенное оскорбление. Но выйдя из моего дома, он не проживет и часа, как с ним случится какая-нибудь смертельная неприятность.
Хитрая улыбка на лице Моава выражала самодовольство и уверенность в своей правоте. Рассудив, Лот нашел идею друга более чем разумной и, согласившись, пожал ему руку.
– Тогда немедленно отправимся туда, где ты его прячешь. Пока не решен этот вопрос, я даже дышать нормально не могу, – глава совета в подтверждение своих слов шумно вздохнул и выдохнул.
На что невозмутимый начальник стражи с ехидной улыбкой ответил:
– Не надо никуда идти. Он у меня в подвале. Сейчас его приведут, а пока выпей вина. Бояться должен он, а не ты.
Хейлеля ввели двое крепких стражников с короткими мечами наголо и усадили напротив хозяина дома и Лота.
Один из стражников добротно связал пленнику ноги и руки.
– Выйдите за дверь и оставайтесь там. К нам никого не пускать и по первому зову сразу сюда, – скомандовал Моав.
Хейлель с интересом рассматривал своих пленителей, но, видимо, быстро охладев к ним, принялся блуждать взглядом по убранству комнаты. Лота такое поведение озадачило, а Моава, напротив, воодушевило. Первого по причине осторожности, второго – самоуверенности.
– Итак, – властным тоном начал Моав, – расскажи мне и главе совета, кто ты и что делаешь в нашем городе?
– Меня зовут Хейлель Ха-Элохим. Я путешественник и к вам прибыл из Адмы, – спокойно, не опуская гордой головы, отвечал пленник, – и если бы не ваши молодцы, я бы уже был на пути в Иерихон.
