Конечно! Как же без нее. Еще и первым номером, как пить дать.
– Ничего?
– Ты меня спрашиваешь? – срываюсь.
Прикрываю глаза и пытаюсь сосредоточиться. Никто не посмеет вывести меня из равновесия, тем более какая-то малоизвестная девчонка.
– Это же твой клуб.
– Мой. Но я не могу быть против, если наша Анечка готова будет сыграть.
– Понял. Принял. Передам.
– И пусть не отсвечивает еще и ведет себя нормально.
А не как конченая сука.
Ей парень нужен. Без мужской ласки бабы превращаются в стерв и портят жизнь окружающим. Вот Исхаковой двадцать, а она уже на верном пути стать самой злобной стервой всех времен и народов.
Открываю телефон и сверяюсь с расписанием.
Английский. Ладони непроизвольно сжимаются в кулаки, потому что этот предмет мы посещаем с Исхаковой вместе и сидим друг за другом.
Я, непонятно как, помню ее духи и три родинки на задней стороне шеи. Когда Исхакова убирает свои волосы на одну сторону, то на ее тонкой коже видны три крошечные точки, которые складываются в треугольник, если их соединить.
А когда она резко откидывается назад, то вся копна темных волос бьет по моему лицу, и я чувствую запах шампуня.
Поднимаюсь по лестнице в полной уверенности, что сегодня пересяду. Иначе я что-нибудь с ней сделаю.
Перед самым кабинетом застаю картину: Исхакова и Бажена. Они о чем-то разговаривают и даже смеются и перешептываются. Анечка смогла пробиться к Бажене, а я считал ту довольно умной.
Кровь стынет и замерзает в венах. Я замедляю шаг против воли.
Перед глазами ее полные презрения глаза, когда выливала шампанское в раковину. Делала это специально, демонстративно, но с особой страстью и желанием меня уничтожить.
– О, Матвей!
Бажена тянется, чтобы поцеловать, я взглядом говорю не делать этого. Она слушается и коротко улыбается. Именно поэтому с Баженой мне комфортно. Ничего лишнего, все просто и понятно, а главное, удобно. Для всех.
– Ты не против, что я Аню пригласила в субботу?
А сука не улыбается. Смотрит зло и обиженно. Нутро иглами протыкает насквозь, и мне хочется, чтобы она почувствовала то же самое.
– В субботу это… – свожу брови. Но приятно думать, что уже второй человек интересуется, не против ли я.
Смотря с какой стороны посмотреть. Если предстоит веселье, то я очень даже за.
– На покер.
– Там из напитков будет только алкоголь. Что будешь делать? – обращаюсь сухо к Исхаковой.
Она поправляет рюкзак на плече. Вытягивает губы, но это не выглядит вульгарно, и издает короткий раздраженный хмык.
– Возьму с собой воду.
Про себя считаю. Интересно, она идет чисто поглазеть? Или все-таки сыграть? Настроить моих парней против меня же, например? Или еще больше утвердиться за счет того, что девчонки как заведенные теперь бегают и на каждом углу: «Аня то, Аня се». Да даже Бажена купилась!
– Видишь ли, со своим нельзя, – веду плечами, вздыхаю.
– Так сделай исключение, Мот.
Наше общение с виду простое, но оно нашпиговано ядом по самую боеголовку. Меня выкручивает от ее обращения, и Исхакова это чувствует – не видит.
– Только не тебе. Хочешь быть со всеми, принимай правила игры. А правила такие, что мы заказываем и пьем только то, что привезено мной в клуб. Иначе… – делаю паузу и наблюдаю, как лопается терпение у Исхаковой.
И это тоже могу видеть только я. Ее поза остается неизменной. Выражение лица почти ничего не выражает, но вот глаза наполняются кипящей раздражительностью. Я смертельный аллерген, который вызывает удушье. Эта роль мне по душе.
