– Значит, не жилец, говоришь, – я почесал уже по-явившуюся на подбородке щетину.
– Однозначно, – вскрыв банку, Леха вытащил первую оливку и отправил ее в рот.
– Канал связи хоть пока установили?
– А то, утром мы ему делаем звонок, вечером он нам. Как звонки перестанут идти, все, приплыли.
– А если телефон вырубится?
– Мобильными обменялся.
– Молодец, – кивнул я. – У него там, небось, оружия под самую макушку да защиты разнообразной. Вот бы до нее добраться.
Подойдя к окну, Марк с минуту обозревал окрестности и под конец заявил:
– Бешеных стало меньше, как ушли куда.
– Знамо дело куда, – хмыкнул я, – к санитарным кордонам они ушли. Там и харч, и зрелище. Тут им уже через неделю делать будет нечего. Если кто и останется, так старые да хворые, типа без рук да ног, а остальные пойдут свою агрессию выливать.
– То есть у нас есть шанс? – Марк захлопнул створки и уселся на подоконник.
– Возможно, и есть, – кивнул я. – Во всяком случае, так думать приятнее. Провиант пока есть, питьевая вода тоже, дергаться ближайшие пару недель вообще смысла не вижу, а потом посмотрим.
Смерть штука странная. Есть она всегда, и преследует тебя по пятам, но ты то ли внимания на нее не обращаешь, то ли намеренно игнорируешь. Продолжаться эта игра может долго, дольше, чем думают одни, меньше, чем думают другие, и не касается это тебя только до того момента, пока лоб в лоб с безносой не столкнешься.
Сеанс связи с запертым в полицейском отделении снайпером прошел по плану. Обменявшись свежими новостями и поделившись планами на безрадостное будущее, мы разошлись по кабинетам, а поутру я обнаружил некрасивую картину. Заболел юрист, крепко заболел и так неинтересно, аж до хруста в зубах. Нездоровый внешний вид, жар, круги под глазами и жалобы на ломоту были тем тревожным сигналом, который означал начало конца.
– Полежи пока, – накрыв забывшегося в тревожном сне Леху своим пиджаком, я вышел в коридор и, привалившись к стене, прикрыл глаза.
«Вот оно, – роились у меня в голове мысли, – и к нам пришло. Как ни таились, как на рожон ни старались не соваться, а и до нас костлявая добралась. Что же теперь?»
– Теперь только ждать.
Открыв глаза, я с недоумением уставился на подошедшего тем временем Марка. Должно быть, последние слова я произнес вслух.
– Ждать, – повторил он. – Бежать куда-то, суетиться, смысла не вижу. Если мы с тобой болезни подвержены, значит, скоро сляжем. Раньше, позже, не важно. Конец один.
– Что же это получается? – тяжело вздохнул я. – Мы с тобой как мамонты? Вымрем.
– Хуже, – улыбнулся Марк. – Мамонтов хоть нашли потом, а от нас с тобой и костей потом не сыщут. Наша цивилизация вообще штука хрупкая. Малейшее дуновение ветра, шаг в сторону, и опыт и знания, накопленные в течение сотен лет, рушатся в пыль, а мощная военная машина не способна справиться с самым крохотным и ничтожным на первый взгляд врагом, микроскопическим вирусом, который, небось, и под микроскопом-то не сразу разглядишь.
– Как думаешь, Марк, откуда все это? – Присев на стоящий рядом стул, я вытащил последнюю сигарету и, повертев ее в пальцах, отправил назад.
– Моя теория проста как два пальца, – улыбнулся охранник, устраиваясь рядом. – Считаю я ее единственно верной и на все остальные плюю с высокой колокольни.
– А именно?
– Вояки, зуб даю. – Марк в сердцах ударил ладонью по колену. – Только у них хватило бы и сил и возможности изобрести что-то настолько смертоносное, чтобы весь мир накрыло, и только у них хватило бы разгильдяйства, чтобы в один прекрасный момент выпустить джинна из бутылки.
