– С тобой нужно быть настороже. Ты опасный экземпляр. Все знаешь.
– Это моя работа – все знать. Но, к сожалению, я знаю отнюдь не все. Просто понимаю людей и вижу их как на рентгене.
– Что за работа, если не секрет? – де Ниро снова затянулся и стряхнул пепел в окно.
– Так, небольшой бизнес, – повторила я его слова, мы переглянулись и понимающе улыбнулись.
Я никогда не была сторонницей взглядов, что с мужьями подруг нужно быть максимально откровенной. И вообще между людьми всегда должна быть некая невидимая черта, не нужно пытаться переступать ее. Моя работа – это моя работа. И чем меньше людей знают о ней, тем лучше. Даже Манечка знала о ней далеко не все. Устраивать душевный стриптиз перед человеком, которого впервые видела, и который через несколько дней предстанет перед депутатом местного совета, чтобы сказать «о, да», я не собиралась.
– Значит, ты не любишь банальностей… А вообще людей ты любишь? – прервал затянувшееся было молчание де Ниро.
– Не всех, ведь с большинством из них я не знакома. А некоторых люблю.
– Мне кажется, нужно любить всех. Даже тех, кого не знаешь.
– Ерунда какая. Я люблю тех, кто этого достоин, кто обладает необходимыми и важными качествами.
– И что включают в себя эти качества? – взглянул на меня де Ниро.
– Не так уж и мало. Многое. Но существует гораздо больше качеств, которые мне не то чтобы ненавистны, а просто я их и не принимаю, и не понимаю.
– Например?
– Это не всегда легко объяснить.
– Ты попробуй, а я попытаюсь уяснить. Мне иногда казалось, что я тоже кое-что понимаю в людях. Это небольшая часть моей службы.
– Ладно, оставим в покое твою таинственную службу. Ну, например, я не люблю жадных и богатых и в то же время не терплю бедных и щедрых. Легко быть щедрым, когда у тебя ничего нет. Это не подвиг. А вот иметь кое-что под плинтусом и не скрывать этого, это уже нечто героическое… Еще не люблю постоянных нытиков, у которых всегда и во всем виноват кто-то другой, и не люблю хронических везунчиков, которые заранее знают, что у них все получится наилучшим образом. Не терплю самоуверенных и ни в чем не сомневающихся, но и тех, кто постоянно только и делает, что сомневается, тоже не терплю. Немного понятно?
– Более-менее.
– Ничего тебе не понятно. Я это вижу внутренним третьим глазом. Еще я люблю простоту в общении, но не терплю панибратства.
– Именно поэтому ты сразу предлагаешь перейти на «ты» первому встречному постороннему человеку? – улыбаясь, спросил де Ниро по имени Роман.
– Почему первому встречному? И какой же ты посторонний? – удивилась я. – Мне кажется, наличие Манечки в нашей жизни делает нас практически родственниками. Ведь я ее тысячу лет считаю почти сестрой.
– Если не секрет, можно узнать, а кто такая Манечка? – де Ниро на мгновенье оторвался от дороги и бросил на меня внимательный взгляд.
Щелк! Моментально включился в моей симпатичной головке мыслительный рубильник. Щелк-щелк!.. Я совершенно не испугалась. Моя работа не позволяет мне ни пугаться, ни терять присутствия духа даже в такой сложной экстремальной ситуации. Я просто сказала очень тихо, очень отчетливо и очень уверенно:
– Так, друг Роман, если ты действительно Роман… Остановил быстренько машину. Я сказала, остановил машину, козел! Вот так. Молодец. И без вопросов. А теперь спокойненько вышел, открыл багажник и достал мои вещи. Ты все понял, осиновский любитель банальностей?
