Про то, что у нас пропали козы, знали все наши многочисленные знакомые и друзья. Все очень переживали и сочувствовали нам. Соседи-дачники жалостливо смотрели на дряхлую пару, которая на скрипящей НИВЕ каждый день ездила по окрестностям, пытаясь найти следы своих беглецов. Когда мне позвонили, что коз видели в районе шоссе Максатиха – Сельцы, мы помчались патрулировать эту дорогу, чтобы обнаружить либо самих животных, либо их следы. Никто из знакомых не высказал намерения помочь нам, а у нас и мысли не возникало, что такая помощь возможна. Поэтому меня очень поразил энтузиазм Саши и Нади, которые бросились рьяно нам помогать. И, честно говоря, без их помощи мы бы не вернули своих коз. Ведь Саша с утра возил мамулю по этому шоссе, пока они не наткнулись на следы. Потом он был вынужден сопровождать её на расстоянии, чтобы одичавшие козы не испугались и не убежали. Я не представляю себе, что чувствовала бы старая женщина со своими козами одна на пустынной дороге за 20 километров от своего дома, если бы где-то недалеко не тащился на малом газу драндулет страдающего от похмелья Сашки.
Мне стало очень грустно! Я вспомнил, как в молодости мы бросали все свои неотложные дела, если у местных колхозников пропадала в лесу корова, и мотались по лесу в её поисках. Для нас пропажа чужой коровы казалась большой бедой. Может, потому что мы всегда брали в деревне молоко? Это было правилом. Мне стало грустно, потому что отношение к корове или козе, как к самому важному существу, как к кормилице, исчезло. Современный человек хорошо знает, где он берет молоко. И никакие козы или коровы к этому не имеют никакого отношения. Оказалось, что эти, сильно пьющие, люди держали корову до недавних пор и наверное поэтому так рьяно бросились искать наших коз. Кто знает, а может, они и пьют, потому что грустят по домашним животным?
Сегодня горожане думают, что скотину держали исключительно для того, чтобы получать от неё молоко и мясо. Думают, что к скотине хозяева относились исключительно по-хозяйски, рационально: выгодно или не выгодно, сколько стоят корма, куда девать молоко, мясо. Редко кому приходит в голову мысль: домашний скот держали ещё и потому, что сложился вот такой образ жизни.
Бессонница замучила. Всё перепробовал. Плотно поел, лёг на живот. Желудок стал медленно наезжать на сердце, нет – так не пойдет. Включил компьютер, стал приводить в порядок папки, стирать не нужные файлы. Задремал, но как только лёг и выключил свет, вспомнил про ошибку в программе, которую никак не могу найти, стал придумывать систему тестов, которая бы локализовала это неприятное зависание. Началась тряска, организм хочет спать, а мозг желает работать. Гражданская война! Шесть утра. Аа! Гори всё огнем – поеду на рыбалку. За окном чёрная декабрьская ночь, до рассвета часа четыре, времени полно. Нашел в гараже ледобур, запылившийся ящик, удочки на месте. Две штуки перемотал, катушечки вертятся, сторожки и мормышки в порядке. Нашёл бахилы, валенки, свитер, ватник. Варежками я не пользуюсь. Они мне мешают, я всегда снимаю их, кладу рядом с лункой, забываю, ищу – морока! Рукава куртки длинные, руки не мёрзнут.
Я в этом сезоне ещё не выходил не лёд. Куда ехать? Времени полно, поеду в Боровское. Это далеко, а главное последние километры до реки надо проехать по пойме, где дороги нет. Когда замерзает земля, а снег еще не очень, на первый лёд прорываются завсегдатаи этого малодоступного места. Это те, у которых есть автомобили высокой проходимости, как правило, крепкие легковые уазики, а иногда ребята берут на работе Газ-66 с будкой для доставки лесорубов на работу. Рыболовы попроще посещали Боровское, если появлялись слухи, что дорогу накатали, и она в порядке. В хорошие зимы я бывал там, но, как правило, в марте, когда слухи уже были не слухи, а достоверная реальность, зимние дороги были наезжены и заведомо проходимыми.
