– Скажи правду… – сказал он, тихим и злым голосом, как будто сдерживая свою ярость.
– Я… – она проглотила ком в горле. – Я попросила брата, убить ее, но она, застрелила его. Вот почему из него стреляли… Прошу, побудь со мной… – взахлеб слезами, сказала она.
Люци медленно наклонился и обнял Патрицию. Прислонился к ее уху и сказал: «Уйди прочь.»
– Прости, – сказала она сквозь слезы, тихим, еле слышным голосом.
– УЙДИ ПРОЧЬ!
– Я сделала это все, ради нашей любви!
– И ЧТОБЫ ГЛАЗА МОИ, БОЛЬШЕ ТЕБЯ НЕ ВИДЕЛИ! – он встал, взял револьвер и выстрелил рядом с ней. Она медленно повернула голову в стороны выстрела, а после поняв, что он действительно не рад ей и хочет, чтобы она ушла, она обомлела стоя на коленях перед ним. Встав, Патриция пошла к дверям. – И чтоб мои глаза больше тебя не видели!
Она ушла из дома и видимо, навсегда… Люци, под натиском скорби и боли упал на четвереньки, ударив в пол, он начал рыдать. «Черт… Почему ты? Черт.» – произносил он, взахлеб слезами.
– Господин все в порядке? – на звук выстрела прибежала служанка.
– Да, просто, на одного человека и одну лицемерную мразь, стало меньше. В этом доме, уж точно… Пожалуйста, сообщи отцу, что нужна надгробная плита с именем – Мей.
– Что? – она удивилась и не могла поверить своим ушам, на ее глазах выступили слезы, а рот был прикрыт дрожащей рукой. – Господин, мне так жаль…
На следующий день погода была пасмурной, а настрой дня траурный. Он всем своим видом говорил: «Этот мир, потерял человека, с чистой душой.» Люци все равно хотел провести похороны, несмотря на тяжесть от потери, двух дорогих ему людей в один день… Из-за похорон он взял отсрочку на пару дней, прежде чем выйти на первый рабочий день.
На следующий день, после похорон, осматривая тот револьвер, что купила ему Мей, нежно держа его в руках, он решил спуститься на два уровня ниже, чтобы передать соболезнования ее семье и посмотреть, как жила та, которая умерла из-за избалованости и изварещенности его, уже бывший, жены. Он никогда там не был и не знает как там живут. Только лишь слышал, что на четвертой плите живут немного хуже, чем у них, а про плиты, которые находятся ниже, слышал только, что там находятся бедняки и мелкие торговцы. Он прошел всю процедуру по получению пропуска на нижнюю плиту. Прибыв к лифту, ожидание заняло двадцать минут, была какая-то проблема с лифтом. Зайдя в лифт, вместе с ним вошли: девушка, которая была одета в абайя, голова была закрыта шейлу, лицо было также еле видно, на ее шее было изумительное жемчужное ожерелье, блеск которого мог ослепить; и мужчина с чемоданом, он был весь вылизанный и одет «с иголочки». Когда лифт почти доехал до третьей плиты, он остановился на уровне крыш домов. Ожерелье девушки резко порвалось, а жемчужины, как один, посыпались на пол, Люци хотел начать их собирать, нагнулся к ним, но из них начал выделяться газ. Сначала он почувствовал тяжесть в ногах, потом теле, а затем и голова начала как-будто наклоняться и он упал в обморок. А девушка не теряя ни минуты выхватила чемодан у мужчины, который тоже уже потерял сознание и разбила одну из стеклянных стенок лифта и выпрыгнула. Она приземлилась аккуратно, как кошка, прямо на крышу дома и крикнула: «Это было мило с твоей стороны, кролик! Хахаха.» Она скатилась вниз по крыше сначала на балкон, а после спрыгнула на саму улицу и ушла прочь, как будто ничего и не было. Она скинула свой «наряд», после чего растворилась в толпе и ее, будто и след простыл.
