– Проходите. Это кто ж такая, не могу разглядеть? Из артистов, однако? Вроде не нашенская…
Лидия остановилась у порога, сняла с плеча сумку, не спеша оглядела кухню и старушек.
– Нет, я не из артистов. Я спросить хотела, Вы не знаете, кто-нибудь в деревне сдает комнаты постояльцам? Подскажите, пожалуйста, к кому можно обратиться?
Хозяйка дома Анна Агафьевна посетовала:
– Где ж ты раньше была, милая? Сейчас, почитай, в каждом доме кто-нибудь квартирует. А то и по нескольку человек. – Затем добавила гордо, – съемки у нас! Фильм снимают! А ты по каким делам, милая?
– Я по личным.
– Ишь ты, по личным… Случилось что? Ой, да что я с вопросами то? Проходи, присаживайся к столу. Давай-ка чайку выпьем, а потом поговорим.
Она усадила за стол неожиданную гостью, налила в бокал чай. Но тут же передумала, отставила бокал в сторону, налила в тарелку борща, подала гостье ложку.
– Поешь с дороги, милая. Потом поговорим. Вот хлебушек. Как звать-то тебя, величать?
– Лида.
Просто ответила гостья, вздохнула и принялась за еду без особого аппетита.
Хозяйка присела на табуретку напротив и внимательно всмотрелась в лицо гостьи, но так и не узнала её. Внезапно вспомнила, что не представилась.
– Меня Анна Агафьевна кличут, а это вот подруга моя, Настасья Ивановна.
Лида с улыбкой кивнула хозяйке и её маленькой сухонькой подружке, что сидела на уголке лавки. Та мелко закивала в ответ.
Хозяйка подлила подруге еще чаю и неожиданно спросила сама себя.
– Чтой-то мы на сухую?
Настасья Ивановна будто ждала этого вопроса:
– А я не знаю, что ты жописся, Нюрка? Совсем к старости скупа стала! – И, неожиданно для гостьи, затянула высоким тонким голосом. – А нам бы подали, мы бы выпили, а хозяйка-скупердяйка ни хрена не подает!
Хозяйка нырнула в шкаф и возвратилась к столу с графинчиком в руке, ответила подруге в тон, приятным грудным голосом:
– Кабы Вы не были гавно, вам бы подали давно!
Все трое дружно рассмеялись. Лида долго не могла успокоиться, смех стёр с её лица озабоченность и усталость.
– Какие вы молодцы! Никогда такого не слышала!
Анна Агафьевна разлила по рюмочкам красивую бордовую наливку и пригласила гостей выпить:
– Давайте-ка, девоньки, выпьем по рюмочке и посидим, поговорим. Будем здоровы!
Молодая женщина сначала пыталась отказаться, но по настоянию старушек всё же выпила глоток наливки. Через минуту она пришла в себя, с трудом переведя дыхание.
– Ужас, какая крепкая! На чем она у Вас? Вроде вишневка, спиртом крепили? Не меньше семидесяти градусов!
Хозяйка с удивлением всплеснула руками:
– Вот те раз? Ты откуда мой секрет знаешь? И градус угадала. Ты из какой разведки, подруга? Ответствуй, как на духу – кто про мою наливку рассказал?
Маленькая Настасья Ивановна зашлась мелким веселым смехом.
– Как она тебя, Нюрка, рассекретила! С одной рюмки! Как девчонку!
Старушка хохотала долго и отчаянно, отчего на маленьких глазках-щелочках выступили слезы. Она вытирала их кончиком белого платка и продолжала безудержно смеяться.
Анна Агафьевна сделала вид, что расстроена.
– Вот, Лиданька, что ты только натворила, а? Ведь она у меня этот рецепт не один год пытается выведать. А ты ей все выложила…
– Простите, я не знала.
– Ещё борща подлить?
– Ой нет, достаточно! Если можно, чаю.
Хозяйка поставила греть остывший чайник. Захмелевшая и раскрасневшаяся Настасья Ивановна неожиданно завела песню:
– Однажды морем я плыла на пароходе то-ом…
