- Да, он у меня такой, - с затаенной гордостью говорит Пинки, - может навести шороху. У Криса так было всегда – он умел увидеть ситуацию с таких углов, от которых у его начальства подкашивались ноги. Он мог бы сделать блестящую карьеру в полиции…
- Но? – поторапливаю, потому что правда интересно.
- Но… - эхом повторяет Пинки, и потирает виски пальцами, - слишком много ответственности он на себя берет, Элли. И самоуверен, чего уж тут. Иногда бывает, что желание контролировать все нахлестывает вместе с этой непрошибаемой уверенностью… И тогда случаются ошибки.
Я вижу, как тяжело дается женщине этот монолог. Будто ей, подобно моему, хочется спрятать боль за пустыми улыбками, но она с силой вытаскивает слова, потому что не может иначе.
Я чувствую, будто обманула – потому что на мое вранье передо мной открываются, впуская, кажется, в семейные секреты. Хорошо, что в следующую минуту Кира красноречиво зевает – и Пинки начинает выпроваживать нас из-за стола.
- Еще раз, Кира, где моя спальня?
- Там, - указывает взрослый ребенок, и я ловлю на ней задумчивый взгляд бабушки.
- Там? – как-то красноречиво спрашивает она.
- Ага, - не моргнув глазом, кивает внучка, и они как-то странно смотрят друг на друга.
- Ну… Там, значит, там, - наконец, говорит Пинки, и на лице Киры появляется широкая улыбка.
Хм, странное у этих двоих поведение. Но размышлять сил почти не остается, хочется поскорее лечь, поэтому, попрощавшись, бреду в указанную комнату.
Здесь тоже ничего лишнего – ни украшений, ни даже фотографии на прикроватной тумбочке. Аскетично, но все еще светло и чисто – а для меня это синоним уюта.
Странно, но я не нахожу своих вещей. Может, Кристофер не подумал занести их ко мне в спальню? Или просто забыл… Ладно, разберусь с этим завтра, сейчас так хочется спать…
Ныряю под одеяло, вдыхаю аромат стирального порошка – и тут же, укутанная в тепло и сытость, проваливаюсь в сон.
Когда ты живешь не в отдельной комнате, а всего-то за хлипким шкафом, и к твоему отцу среди ночи могут в любой момент нагрянуть друзья-собутыльники, твой сон становится на редкость чутким. И потому, когда я слышу звук приоткрывающейся двери, то уже выныриваю из сна, и совсем прихожу в сознание под тихие, крадущиеся шаги…
Резко распахиваю глаза, различая в темноте высокий мужской силуэт, и буквально подскакиваю в кровати.
- Твою ж! – ошеломленно давит силуэт голосом Кристофера, и в следующий момент у кровати зажигается ночник, - признаюсь, ты меня напугала, Динозаврик!
Очумело разглядываю только что вернувшего мужчину, и отмечаю, что он все еще в свадебном костюме. Взгляд на часы – два ночи.
Где он был все это время?
Горло царапает желание спросить, но усилием воли подавляю неуемное любопытство.
- Что вы тут делаете?! – а вот на возмущение имею право в полном объеме.
- Живу, вообще-то, - уже приходит в себя Кристофер, и невозмутимо расстегивает пиджак, - а вот твоя кандидатура в моей постели…
- Вашей?!
Мы несколько секунд смотрим друг на друга в полумраке комнаты. Я – в шоке, а Кристофер внимательно прищурившись.
- Мне сказали, что это моя спальня, - в растерянно рушу тишину между нами, и Кристофер задумчиво присаживается на край кровати.
- Кто сказал, Элли?
- Ваша дочка, - спотыкаюсь на секунду, почему-то думая, не сдаю ли я ребенка, - а Пинки подтвердила!
- Подтвердила, значит… - Кристофер ослабляет галстук, а затем снимает, и откидывает в сторону, - что ж, Элли, тебя жестоко обманули. Это моя спальня, твоя – дальше по коридору.
