Не так давно с этой полянки на приличной скорости выехала машина. Она могла отправиться в ближайшее село за продуктами, возможно, увезла кого-то из отдыхающих домой. Можно было придумать массу подобных версий, да я бы и не стал забивать ими голову, если бы не тело человека, безжизненно лежащего в траве. На машине мог уехать убийца. Эта мысль восклицательным знаком вонзилась в мое сознание, и я чуть ли не бегом направился к подозрительному месту.
Я спустился с холма и на добрую сотню метров приблизился к поляне, но вместе с тем выпустил ее из виду, потому что на пути у меня встала стена кустарника. Пришлось продираться сквозь нее. Одет я был и по погоде, и по среде обитания – резиновые сапоги на толстой упругой подошве, свитер с воротом под брезентовой ветровкой. Кустарник оказался низким, и колючие пружинистые ветки не доставали до моего лица, а плотная ткань моей одежды легко сглаживала хлесткость их щелчков.
Я уже почти преодолел это несложное препятствие, когда увидел мертвую женщину. Она лежала под кустом дикой малины, устремив к небу испуганные глаза. Гримаса ужаса навеки застыла на ее немолодом уже лице, рот был искривлен, с губ стекала кровь. Свежая кровь, уже свернувшаяся, но еще не затвердевшая. И труп еще даже не начал коченеть.
Красная куртка на женщине была распахнута настежь, а на бежевой кофточке растеклась кровь – в центре этого страшного пятна темнели сразу две небольшие дырочки. Первая пуля попала в сердце, и жизнь оборвалась в один миг. Второй выстрел оказался таким же точным...
Примятая трава еще не успела вернуться в обычное свое состояние, и я увидел путь, который проделала женщина от палатки. Она бежала к спасительным, как ей, видимо, казалось, кустам, но убийца нагнал ее. В конце концов она поняла, что ей не уйти, с ужасом в глазах развернулась к нему лицом, и он, не раздумывая, выстрелил. И тут же снова нажал на спусковой крючок. А может, сначала жертва упала, а потом был произведен контрольный выстрел... Ничего, эксперты разберутся. А мне нужно было идти дальше.
Зеленая куртка, которую я заметил издалека, принадлежала мужчине. Он лежал на животе, уткнувшись лицом в траву. Руки раскинуты в стороны, ноги разведены – в таком положении парит в небесной высоте профессиональный парашютист, чтобы увеличить планерность своего тела. В затылкене трудно было заметить пулевую скважинку, из которой не так давно хлестала кровь.
Еще один труп я обнаружил у входа в палатку. Вот когда меня тряхнуло изнутри от возмущения и злости. До сих пор человек, застреливший мужчину и женщину, воспринимался мной как нечто абстрактное, а сейчас я думал о нем как о редкостном подонке, которому нет места на земле. Своими руками бы эту сволочь задушил. Если бы представилась такая возможность...
Этот ублюдок убил девочку лет десяти. Белокурый ребенок лежал на спине, двумя руками прижимая к себе голубоглазую куклу с белыми бантами. Во лбу темнела небольшая дырочка, прикрытая локоном слипшихся от крови волос. Стиснув зубы, я наклонился к ребенку, приложил пальцы к щеке, которая, как я и предполагал, еще не успела остыть. Рука моя дрогнула, и я неосторожно задел куклу. «Я – Маша!» – звонким, с китайским акцентом голосом сообщила она. В голове тренькнул колокольчик, сгущающимся эхом отозвался заливистый детский смех, ухнул сыч, гавкнула убегающая собака... Психику мою трудно сломать, но можно выгнуть в сумеречную полусферу. Надо было что-то делать, чтобы ослабить давление на нее. И я уже знал чем себя занять...
