Я прятала Анну Франк. История женщины, которая пыталась спасти семью Франк от нацистов - страница 9

В конце концов я не выдержала.

– Послушай, – сказала я, глядя ей прямо в глаза, – ты же знаешь, что наш начальник, господин Франк, – тоже еврей?

Она недовольно наклонила голову и ответила:

– Ну да, я это знаю. Но господин Франк – благородный человек.

– Значит, все христиане – благородные люди? – резко спросила я.

Она замолчала и недовольно фыркнула. Больше мы не разговаривали. Атмосфера, которая всегда была теплой и уютной, неожиданно стала напряженной. Никто не говорил о политике в присутствии госпожи Хил. Я гадала, что думает господин Франк об ее нацистских убеждениях. Я бы на его месте ее уволила. В конторе воцарилась атмосфера подозрительности, словно все ждали очередной неприятности.

Но моя жизнь не ограничивалась только работой. Я проводила время очень весело. Любила танцевать и, как многие голландские девушки, ходила в танцевальный клуб. Я была одной из первых девушек Амстердама, освоившей чарльстон, тустеп, танго и медленный фокстрот. Мой клуб находился на Штадхаудерскаде. Вместе с подружками я раз в неделю брала уроки, мы разучивали па с учителем и пианистом, а потом танцевали друг с другом.

По субботам и воскресеньям в клубах устраивали бесплатные танцы. Мы танцевали с молодыми людьми под популярные в то время песенки «Когда ты взяла тюльпан», «Голубые небеса», «Я не могу дать тебе ничего, кроме любви, крошка». Я любила и умела танцевать, так что сидеть мне не приходилось. Юноши выстраивались в очередь, чтобы потанцевать со мной и проводить до дома.

Среди моих поклонников были очень привлекательные молодые люди, в том числе высокий, хорошо одетый, симпатичный голландец на несколько лет меня старше. Его звали Хенк Гис. Я познакомилась с ним еще на текстильной фабрике, где мы работали вместе. Мы подружились, и хотя наши пути разошлись (я стала работать в «Травис и компания», а Хенк – в городском бюро социальных работ), мы продолжали общаться. Хенк мне очень нравился. У него были густые светлые волосы и теплые, живые глаза.

Хенк тоже жил в Речном квартале. Он вырос в старом Южном Амстердаме на берегу Амстела, где находились фермы и паслись коровы и овцы. Теперь у него была комната в семейном доме на Рейнстраат. На этой торговой улице было много магазинов, витрины которых скрывались в тени высоких, пышных вязов.

Идеи господина Франка способствовали процветанию «Травис и компании». Он стал гораздо лучше говорить по-голландски, и мы подолгу засиживались, придумывая рекламу нашего продукта. Потом я размещала эту рекламу в журналах и газетах, популярных у домохозяек.

Господин Кралер не всегда был доволен мной так же, как господин Франк. Виктор Кралер был очень серьезным и педантичным. Даже свои темные волосы он причесывал одинаково изо дня в день.

Однажды господин Франк дал мне письмо и попросил написать ответ. Я составила ответ, принесла в кабинет, который он делил с Кралером, и протянула господину Франку. Он спокойно все прочитал и одобрил мой вариант. Кралер тоже заглянул в текст, но он ему не понравился.

– Нет, это надо написать по-другому, – заявил он.

Я еле сдержалась. К тому времени я уже точно знала, как нужно писать деловые письма. Господин Кралер возражал только потому, что я была женщиной. Я знала, как писать бизнесменам, а как – домохозяйкам. Хотя Кралер был женат, детей у него не было, и служебный этикет он воспринимал очень старомодно. Франк казался более современным человеком. Но консерватизм был единственным недостатком господина Кралера. К нам он относился справедливо и по большей части занимался своими делами.