Я родом из страны Советов - страница 27

Работал я на том месте долго – до зимы, а зима-то там рано начинается, в октябре или ноябре. И тогда уж очень холодно стало. Одежда плохая, кормят плохо, и стал всех там подбивать – давай, мол, пойдем добровольцами служить. Наконец человека четыре собралось. Кстати, на этих производствах очень строго следили, чтобы никого из рабочих в армию не брали – должен же кто-то работать. А мы все равно собрались в военкомат добровольцами – до него идти надо было примерно 3 км или еще больше… И перед тем, как уехать, мы начали все продавать – простыни казенные, одеяла… И уж когда совсем было пора уходить, мы и матрацы продали. Так вот продали все и пошли в военкомат – как будто нас там сейчас так и примут… Пришли туда, а нам говорят: «Подождите, ребята», и какой-то лейтенант пошел к их главному, мол, тут четверо в армию хотят, и чего с ними делать?.. Главный пришел к нам, посмотрел, кто мы, где работаем, кто у нас начальник… Мы ему все рассказали, а он и позвонил тут же по телефону нашему начальнику. Похоже, что начальник наш был старше этого и по положению, и по должности. Он ругался очень, а в конце и говорит старшему из военкомата, мол, гони их оттуда подальше. А у нас уже ничего нет – даже спать негде… Куда идти? Мы пришли обратно. Ну там нас отругали! Но потом вроде все обошлось, а начальник опять отправил меня копать землю…

Как я был кубогреем.

На строительстве комбината работали женщины-заключенные из соседнего женского лагеря. Меня опять назначили на легкую работу – быть кубогреем, т.е. кипятить воду к обеду заключенных. Женщины-заключенные уговорили меня продать принесенную ими новую одежду и другие вещи на рынок и купить им водку или спирт. Вещи на продажу они прятали под кирпичи и там же на другой день находили принесенную мною водку. Я тоже имел некоторый навар. И так длилось около недели Наконец охрана выявила виновных, меня арестовали и повели в лагерь в колонне заключенных женщин. Это было вечером. Прохожие смотрели и показывали на меня пальцами. Было очень неприятно и стыдно. Начальник, к которому меня доставили, сказал, мол, или ты назовешь сообщников, или мы тебя здесь же и посадим. Я все рассказал, но меня не очень скоро освободили.

Когда я пошел на выход, то по обе сторону тропинки стояли несколько знакомых мне женщин. Они ругали меня, били руками или палками, кто-то сделал мне подножку и потом меня уже лежачего били ногами… Еле добежал до проходной. Охранники там заливались смехом. Но мне было совсем не смешно. А еще мне тогда показалось, что весь этот спектакль для меня устроил начальник лагеря…

А когда совсем холодно стало, кто-то из наших узнал, что как раз сейчас можно в армию пойти – примут. И мы опять туда пришли. И нас приняли. Я даже сейчас помню, какая тогда была радость! В армии солдат в то время одевали очень хорошо – тепло: сначала нижнее белье, потом теплое белье, потом фуфайка, потом шинель. Выдавали варежки, но только с указательным пальцем – чтобы было удобно стрелять; а еще – шапку-ушанку. Так мы попали в армию. Нас практически тут же посадили в вагон и отправили в запасной полк близ озера Еланчик. А там всех собирают, выстраивают и начинают делить: «Плотники есть?», «Повара есть?». Кто откликается – делают шаг вперед. Правда, многие там привирали… Мы с одним парнем стояли рядом и уже успели познакомиться… Он на повара откликнулся. Я ему говорю: «Слышишь, какой из тебя повар?», а он мне: «Да ладно, там на месте разберемся». А я не мог врать. В общем, всех, кто отозвался, увели, но большинство еще осталось – связисты, артиллеристы, танкисты… И тогда уже начали вызывать по роду войск, и людей сразу же распределяли по отрядам или полкам. А я все равно остался.