Совокупность качеств, выделяющих Ларичевского из общей массы ему подобных индивидов, бросались в глаза сразу и запоминалась навсегда. Поскольку способность поучать всех и во всех случаях жизни, а также хроническая лень, без которой он, скорее всего, не смог бы прожить даже полчаса, вряд ли кого-либо из командиров лодок могли оставить равнодушными. Глядя на этого руководителя со стороны, можно было смело садиться и писать картину о гусарах, потому что Вадим Игнатьевич «всегда немного пьян и до синевы выбрит».
На выходе в море экипаж Дербенёва отработал все положенные по плану элементы курсовых задач и боевых упражнений, продемонстрировав уверенные и хорошо отработанные навыки, что отметили даже офицеры штаба соединения, прикомандированные на эту проверку. И всё это невзирая на то, что часть экипажа только-только пришла на корабль.
Именно сейчас, на контрольном выходе, Александр почувствовал, как не хватает ему допущенного к самостоятельному управлению кораблём старшего помощника. Кутумов, пришедший на лодку старпомом, так же как и Дербенёв был из штурманов. Да и отбирал его на эту должность, надо правду сказать, тоже сам Дербенёв. Молодого старпома отличали скромность, старательность, исполнительность, желание всё и сразу охватить, но все эти замечательные качества не могли заменить опыт службы в должности и наличие допуска к управлению лодкой…
«Почти как я когда-то!» – подумал Дербенёв глядя как старпом «учит» Ларичевского «качать» Солнце.
– Вы бы поспали, товарищ командир, третьи сутки на ногах… – вежливо предложил Кутумов, невольно обративший внимание на непроизвольно слипающиеся веки командира.
– А здесь кто, он, – показывая кивком головы в сторону «старшего» на борту, – рулить будет? – тихо спросил Дербенёв. – Нет уж, сегодня к вечеру в базу, а там и высплюсь!
Уставший и злой на весь мир из-за постоянных «докапываний» «старшого», Дербенёв возвращался домой. Тяжкие мысли, ранее не так часто навещавшие его голову, не давали покоя. Подойдя к знакомой, ставшей почти родной за годы службы часовне Святого Петра на Северном кладбище, мимо которой пролегал «самый короткий» путь домой, Александр невольно остановился у знакомого камня с якорем.
«Корпуса флотских штурманов полковник Евстафий Алексеевич Тягин», – покоившийся под тяжёлым гранитным валуном по-прежнему встречал и провожал своих побратимов…
«И что им всем не нравится?» – возмутился про себя Дербенёв, вспомнив последнюю фразу заместителя командира бригады, брошенную после прихода в базу.
– Ты дай мне «книжку на пятьсот страниц»,3 и я доложу комбригу, что оценка контрольного выхода Б-177 соответствует кораблю постоянной готовности…
«Это ж до чего мы дошли? – чуть не кричал внутренний голос Александра. – Слышишь, полковник Тягин? Пол-литра спирта решают, готов корабль с ядерным оружием на борту заступить на боевое дежурство или не готов… А что делать с людьми, ночами не спавшими, чтобы из этого железа родной дом слепить? Как оценивать труд, вложенный в душу каждого матроса его командирами и начальниками, чтобы родился подводник, а потом и экипаж? Пол-литра спирта тебе? На, захлебнись – позорище в штанах, а не заместитель комбрига!»
«А комбриг, наверное, по себе своих замов выбирал?!» – пролетела очередная мысль.
– «А как же иначе? Ты ведь тоже по себе экипаж формируешь!» – отвечал внутренний голос…
2
– Ты так и не ответила на мой вопрос! – Берзиньш умоляюще смотел на Татьяну, допивая кофе на штатном месте Дербенёва.
