– Нажаловался тебе, и ты меня пожалела, – вздохнул Влад.
Я подняла голову и посмотрела ему в глаза. В них плясали блики от фонарей.
– Это нормально, когда другой человек выражает тебе сочувствие.
– Ну да, если никаких других чувств ты у окружающих не вызываешь, – его губы расползлись в кривой усмешке.
– Почему это? – больше возмутилась, чем удивилась я. – Ты вызываешь во мне разные чувства: восхищение, раздражение, интерес, радость и удивление. Но именно сейчас мне хочется тебя поддержать.
– С раздражением ты попала в точку. Я многих людей раздражаю, – Влад продолжал усмехаться, но в его глазах читалась боль. Он был похож на засохший листик, который одиноко болтался на голом дереве под порывами сильного ветра, норовящего сорвать его.
Мое сердце обливалось кровью. Влад так много дурачился, но никогда не показывал свою боль. По его наглой ухмылке ни за что нельзя было предположить, что в его жизни есть какие-то серьезные проблемы. Может быть, все его шутки и выходки – это способ скрыть свои переживания или оттолкнуть других людей, чтобы они не смогли узнать о его ранимой душе?
– Я назвала не только раздражение, но и много других чувств! Ты сосредоточился именно на негативе! – Я крепче обняла его. – Влад, ты не можешь вызывать у людей лишь одно чувство. Наши эмоции меняются в зависимости от жизненных обстоятельств. Когда мы готовили, ты был очень милым и веселым и смешил меня. Сегодня на фотосессии я восхищалась твоей сосредоточенностью. Сейчас мне больно видеть тебя таким потерянным. А завтра или даже через час во мне появится что-то новое.
– Но ведь какое-то чувство все равно выступает вперед, – тихо произнес Влад, опустив голову.
– Ты мне нравишься! – выпалила я. Сердце беспокойно заколотилось, живот сжался, а коленки задрожали. Я вдруг осознала смысл своих слов и поспешила добавить: – Ну, как друг… – Я уставилась на грудь Влада. Мне стало стыдно смотреть ему в глаза. – Благодаря тебе я начала отстаивать свои интересы. Пока мне это сложно дается, но я стараюсь. Я уважаю твою прямолинейность и мне интересно с тобой общаться.
Влад обмяк и оперся о меня. Он был слишком тяжелым. Я качнулась и чуть не упала вместе с ним. Влад схватил меня за талию и удержал на ногах. Мы простояли так какое-то время. Влад неловко обнимал меня в ответ. Я чувствовала через шапку его горячее дыхание. От него восхитительно пахло древесным одеколоном. Мне всегда нравилось слушать мужские ароматы. Даже если парень был не очень симпатичный, одеколон добавлял ему мужественности.
Я прикусила нижнюю губу, возвращая себя к действительности. Владу было плохо, а я витала в облаках.
– Значит я… – задумчиво произнес Влад, отстранившись от меня. – Милый, – он загнул указательный палец. – Веселый, – теперь средний. – Красивый, – Влад опустил безымянный палец и хитро прищурился. Знакомые озорные искорки заплясали в его глазах. Он чуть склонился над моим лицом.
– И умный! – добавила я, улыбнувшись ему в ответ.
Я почувствовала облегчение, хотя тягостный осадок все равно остался. Реакция мамы Влада и ее диагноз не выходили у меня из головы.
– А можно это как-то задокументировать? – Влад сделал вид, как будто поправлял невидимые очки.
– Ну давай запишу тебе куда-нибудь, – я рассмеялась.
Влад быстро свесил с плеча рюкзак, пошарил в нем, достал тетрадь и ручку и протянул их мне. Я опустилась на лавочку, открыла тетрадь и попыталась рассмотреть при свете фонаря, что в ней написано. Кажется, это были лекции по нейропсихологии.
