В камере уже царило оживление. Одна из девушек сидела на туалете. Другая купалась в душе. За зарешёченным окном властвовала ночь.
Тут-то я и поняла, чего хочу больше всего – обмыться. Смыть с себя всю грязь сегодняшнего дня. Как раз в этот момент девушка, которая мылась, выключила воду и вышла из душевой кабины. Недолго думая, я направилась на её место, уже предвкушая тёплые струи. Однако дойти не успела. Блондинка с короткой стрижкой подскочила и яростно меня отпихнула. Да так, что я едва не грохнулась. Она что-то зашипела на меня. Подключились и другие девушки. Они заговорили все разом, на разных языках. Единственное, что я понимала, точнее чувствовала – это злость, исходившую от них. Здесь явно имелась очередь, о которой я даже не подумала.
Мне ничего не оставалось, как забраться к себе на койку, отвернуться к стене, да свернуться в позу зародыша.
«За что мне это?» – вертелась в голове единственная мысль.
Глава, в которой я решаю сбежать
Когда я проснулась, за окном брезжил рассвет. Спать хотелось страшно, поэтому я не понимала, что меня разбудило. Впрочем, уже через мгновение осознала – мысль, что надо бежать.
Все девушки ещё спали. По камере разносилось размеренное сопение. Одна из коллег по несчастью едва слышно похрапывала.
Я попыталась ещё раз уснуть. Ничего не вышло. Лишь поворочалась с боку на бок минут сорок. Не давала покоя мысль, что надо сбежать. Да, я в чужой стране. Да, не знаю языка. Да, у меня нет документов. Даже телефона нет. Да что там… даже одежды нет!
Однако это всё не могло меня остановить! Неужели мне теперь до конца жизни терпеть? До конца жизни удовлетворять неизвестных мужчин? До конца жизни быть лишь дыркой, в которую спускают?
В конце концов, поняв, что больше не усну, я поднялась и направилась в душ. Долго-долго стояла под тёплыми струями, стараясь привести чувства и мысли в порядок. Вышла я из душа, когда через шум воды услышала голоса, да сквозь полупрозрачные стенки кабины увидела перемещавшиеся по камере силуэты. Многие девушки уже проснулись. Большинство ещё валялись на койках, некоторые ходили. Трое стояли в очереди в туалет, а одна из них как раз восседала на белом троне.
Наверное, во всём случившемся меня больше всего поражал именно неогороженный туалет. Неприятно смотреть на человека, занимающегося естественными делами. В такие моменты чувствуешь себя некультурной тварью. Неужели так сложно было поставить стенки? Или организатору этого притона глубоко плевать, что там чувствуют его рабыни? Вероятнее всего последнее.
И тут меня громом поразила мысль: «А как же месячные?». Что делать, когда начинаются эти дни?
Мокрая, раздетая, подмерзающая я стояла рядом со своей койкой и наблюдала за девушками. В этот момент увидела, что с одной из нижних коек возле окна поднялась девушка с внушительным животом. Даже мне, глубокому неспециалисту, стало ясно, что ей вот-вот придётся рожать! Неужели здесь?! От этой мысли по сердцу пробежал холодок.
Самое ужасное, что я себя представила на её месте. Ведь совсем-совсем не исключено, что и мне придётся здесь рожать.
– Хоть кто-нибудь, хоть как-нибудь говорит по-русски? – произнесла я громко, выходя в центр камеры.
Конечно, знала, что не говорят. Подобный вопрос я задала, только сюда попав.
Естественно, что мне никто не ответил. Девушки лишь покосились на меня, как на блаженную.
– Ай нид хэлп! – начала я резко вспоминать всё, что знала по-английски. – Ай гоу! – указала на окно. – Побег. Я хочу убежать, – ткнула себя в грудь, затем в окно и чуть-чуть пробежала на месте. – Ай нид хэлп!
