Сумерки загустели синим колдовским зельем летней ночи. Илья по-прежнему сидел неподвижно и думал о том, что эта тишина как бы поглощает время, потому что она была здесь всегда – и тогда, когда здесь обосновался тот, кто построил эту избушку, и до его прихода, и задолго до того, как в окрестных лесах появились первые дороги и деревни. Эти мысли породили странное ощущение – Илья словно бы начал сомневаться в том, что сейчас в самом деле двадцать первый век, что всего в полутора десятках километров от этого места пролегает оживлённое шоссе, бегут разноцветные шумные автомобили, ползут автобусы… Это и пугало до холодка, пробегающего по позвоночнику, и одновременно бодрило, наполняло энергией; кровь играла, будто насыщенная пузырьками чистейшего кислорода, мышцы требовали нагрузки – физической, созидательной работы, а мозг – новых задач, знаний и впечатлений.
И в то же время Илья чувствовал себя как никогда живым и настоящим, и остро, до слёз счастливым, сидя здесь в абсолютном одиночестве и растворяясь в говорящей тишине ночного леса, которую многие посчитали бы жуткой, таящей в себе угрозу.
Впрочем, определённая угроза всё же есть, и она вполне реальна: хищников в этих лесах хватает. Сейчас лето, а вот к зиме придётся задуматься о том, как городской мальчик Илюша в случае чего будет справляться со стаей волков, к примеру… Ну что ж, остаётся надеяться, что «Варакинская проблема» за лето и осень как-то решится, и можно будет вернуться в деревню. Туда волки, конечно, тоже захаживают в голодные зимы… Но всё-таки среди людей как-то поспокойнее. Ну а пока – в любом случае надо быть осторожным. Есть ведь и медведицы с медвежатами, и рыси. Да и каким-нибудь кабанам ты можешь чем-нибудь не понравиться… В общем, лес – это вам не городской парк. Хорошо здесь, но расслабляться категорически не рекомендуется.
Винский говорил, что обращался в «центральную контору» с предложением выписать Илье какое-нибудь оружие, но всё упиралось в то, что на оружие требовалось разрешение, и, как выразился Петров: «Всего моего мистического обаяния не хватит, чтобы человеку с ТАКИМ диагнозом выдали соответствующую справку! Вот найди мне, к примеру, хакера, который данные Велесова сотрёт из единой базы – тогда поговорим…»
«В общем, нечего было в психушку попадать, горемыка…»
Впрочем, Илья был только рад тому, что ему не вручат какую-нибудь страшную бабахающую «дурынду», которой он всё равно не стал бы пользоваться. К возможному нападению хищников он относился философски: если не хватит ума уберечься – значит, пусть съедают, так ему и надо… Шутка, конечно. Ясно одно: и с ружьём, совершенно не умея с ним обращаться, он ничуть не менее «съедобен» для тех же волков, как и без него. Опытные люди говорят: не провоцируй – и не тронут, ты им не больно-то интересен. Если только уж совсем голод прижмёт. А тогда что? Отпугнуть выстрелом? – на это и пустое ведро сработает не хуже. А в своей способности застрелить волка или, тем более, медведя Илья вполне обоснованно сомневался: со страху скорее сам застрелится по ошибке, ну его, это ружьё, от греха подальше…
***
Потекли дни восхитительного и немного щекочущего нервы «отшельничества». Жить без электричества оказалось не так уж сложно, но уже через несколько дней Илья купил в перовском «супермаркете» туристическую газовую плитку и пару баллонов к ней – с утра разводить костерок и варить на нём еду и кипятить воду для кофе оказалось совсем не так романтично, как можно было предположить, особенно когда забыл накануне внести дрова в дом, и они отсырели от росы. Но в остальном особых неудобств «леший» не испытывал: свечи, светодиодный практически «вечный» фонарик и внешний аккумулятор, который Илья утром ставил заряжаться в почтовом отделении, а вечером забирал; от комаров – марля на дверном проеме и «охотничьи» спирали; чтение книг перед сном – на телефоне…
