Он начинает смеяться, совсем не воспринимая мои слова.
— Завтра сюда приедет, Алла. И только посмей пикнуть тебе ясно?! Будешь тише воды, ниже травы. Или ты хочешь оставить дочь сиротой?
Сжимаю кулаки, ничего не отвечаю и больше не в силах терпеть бегу к Соне.
Она как я думала не спит. Смотрит на меня зареванными глазами.
— Папа плохой, — она крепко сжимает одеяло. — Он тебя обидел. Ты плачешь из-за него.
— Нет, нет…
— Я больше не хочу его видеть, — ее слова режут по живому. — Он плохой! Плохой! Я все слышала!
— Сооняяя…
Я притягиваю ее к себе, позволяя течь проклятым слезам…
Дочь успокаивается спустя полчаса, а я глаз сомкнуть не могу.
Беру телефон и дрожащими пальцами набираю номер, что дал Лев Георгиевич.
Секунды сменяются минутами и когда я уже теряю терпение и всякую надежду, слышу густой баритон на той стороне трубки:
— Валевский. Я слушаю.
8. Глава 8
Его голос смутно был знаком мне, однако на то, чтобы сосредоточиться и вспомнить, где я его уже услышала, не было ни сил и ни времени. Все мои мысли на данный момент были направлены на дочку, которая свернувшись калачиком и обняв своего мишку лежала на постели. Несмотря на то, что я трижды промыла ей лицо, подушка Сони была насквозь мокрая.
Сжав в руке мобильный, я вздохнула и направилась к окну. Взгляд устремился на бесчисленные огни ночного города, мерцающие по всей округе. Они будто невзначай показывали мне огромную череду ошибок, приведший меня сюда. Там, где я сейчас нахожусь. В положение полной задницы и поврежденной психики моей дочери.
Соня все слышала и это причиняет мне адскую боль. Я не смогла уберечь ее. Моя глупость и наивность оставили нас без крыши над головой и без компании, которая могла бы обеспечить Соне хорошее и светлое будущее.
Мне хочется прямо сейчас взять и скинуться с окна и больше никогда не лицезреть лицо мужа. Никогда не знать ту реальность, обрушившуюся на нас.
Да много чего я хочу и сделала бы, если бы не дочь. Она - единственный ориентир, который держит меня. Я не могу ее оставить.
Просто не могу.
Встряхиваю с головы удушливые мысли и иду к чемодану со своими вещами. Свекровь "услужливо" успела их сложить и кинуть мне в комнату.
А мне нужно приготовить одежду на завтра. Адвокат был немногословен. Лишь сказал, что готов выделить время и выслушать завтра после конференции в "Олимпе".
Я не раздумываясь согласилась. Если это хоть как-то поможет... Если он пойдет мне навстречу, я вновь обрету веру в людей, ибо сейчас ее не осталось. Вовсе.
Вытащив содержимое из чемодана и раскидав все вещи по полу, чтобы рассмотреть внимательнее, я пришла к неутешительному выводу.
Вся моя одежда была однотонной и входила в разряд повседневной, аля "сойдёт, под курткой не видно" или же "стоит доносить, жалко выбрасывать".
Осознание словно взрыв атомной бомбы ударило в голову. Вот о чем говорила Маргарита Степановна. Я давно перестала себя чувствовать женщиной. Я даже не помню, когда в последний раз одевалась на выход или просто ходила в торговый центр, чтобы купить себе вещи. Не Соне и не мужу.
Я всецело окунулась в семейную жизнь и увязла в ней.
И за последние пять лет, я не покупала себе новых вещей. Мне все время казалось, что их много, а ношу я максимум две три вещи. Согласитесь, так оно и бывает, но все же...
Становится стыдно. Я совершенно забыла о себе, отдалась быту, но и при этом, не увидела в муже никаких отличительных черт, которые бы сигналили о том, что он подлец и лжец с маской добродетеля.
