Посмотрела на высокого мужчину, стоящего рядом с кроватью. Если раньше я его побаивалась, сторонилась или даже стеснялась, то сейчас мне все равно. Плевать на его хищную ауру, плевать на устрашающий шрам на щеке. На него самого.
Не хочу знать, сколько ему лет на самом деле, чем занимается и какую цель преследует на самом деле. Наверное, раньше я бы безмерно страдала, проклинала бы все на свете, припомнила бы этому человеку, что крах моей жизни начался именно с него. Только уже поздно что-то менять, поздно обвинять посторонних. И мне уже все равно. Прошлую жизнь я не верну, а жить новой не хочу. Возможно, именно поэтому из моих губ вылетает тихое:
– Я согласна, – произнесла практически бесшумно, огласив самой себе приговор.
Я не смотрела на его лицо, которое, скорее всего, никак не изменилось, не пыталась забрать свои слова обратно. Мне плевать. Да, в скором времени горько пожалею о необдуманном решении, но только не сейчас.
8. Глава 7
– Ксюша, посмотри, какое красивое! – восхитилась мама, демонстрируя пышное и чересчур кричащее платье с большим количеством кружева, рукавами, как два огромных фонаря, и какой-то вышивкой на подоле. – Ты будешь выглядеть в нем как королева! – никак не уймётся. Буквально тыкала под нос нечто, называемое свадебным платьем. И это кто-то готов купить? Мне искренне жаль того человека, который наденет такое платье.
И, судя по всему, этим человеком окажусь я.
Послушно киваю. Продавщица в свадебном салоне смотрела на нас нетерпеливо-выжидающе, хотя больше всего этот взгляд обращён к матери, нежели ко мне. Почему? Потому что я толком ни на что не смотрела и не пыталась даже участвовать во всем этом.
Платье выбирала мама, туфли выбирала тоже мама, даже прическу и макияж она умудрилась подобрать. Но я не возражала, лишь сидела рядом и кивала, как бесчувственная марионетка. Хотя в какой-то степени являюсь ею. Плевать, в каком виде нужно отыграть этот спектакль. Забудьте о моих чувствах, их нет в принципе.
Со временем я закрылась в себе. Нет, теперь не только в комнате, где до сих пор не открывала шторы, но и в себе самой. С отцом я вообще никак не контактировала, проходила каждый раз мимо, когда мы сталкивались лицом к лицу, а вот мама старалась влезть мне в душу, словно ничего между нами не произошло.
Только безуспешно.
После насильного замужества, после слов, сказанных в больнице, я совсем перестала доверять родительнице. Выбор платья, ресторана, свадебного меню и даже торта – это единственное, что позволила выбрать вместо меня. Вообще подготовка к свадьбе проходила где-то мимо, чему я не могла не радоваться от всей души. Пусть делают, что душе угодно. Плевать.
Порой я все ещё горевала по своему детищу. Как бы не хотелось в этом признаться, но балет здорово изменил мою жизнь, а его отсутствие давалось очень тяжело. Немного непривычно просыпаться с утра и после прочтения главы не бежать на тренировку в театр, а валяться на кровати и дальше – спешить больше некуда.
И это утомляло.
Усталость наваливалась на меня больше от безделья, чем от каких-то действий. Иногда я включала музыку, надевала пуанты и, разогревшись, танцевала дома свои партии. Мама часто ругалась из-за топота и жаловалась, что соседи вызовут полицию.
Но разве я ее слушала? Нет.
Лишь в танце приходило долгожданное забвенье. Я погружалась в свою собственную параллельную реальность, где все ещё являлась примой балетного театра и улыбалась своим зрителям.
