Смотреть правде в глаза оказалось неожиданно очень больно — изнутри что-то неприятно кольнуло, и я с силой сжала кулаки, стараясь справиться с накатившими эмоциями. Встала, чтобы отвлечься, и подошла к Рыму.
Завидев меня, орк поднял глаза от карты.
— Скоро выдвигаемся, — сказал он тихо. — Поедешь со мной?
Это был, скорее, не вопрос, а утверждение, но я, тем не менее, кивнула. А потом так же тихо спросила:
— Зачем нам Тропа Оракула, Рым? Что ты хочешь у него спросить?
Глаза орка опасно вспыхнули. Он отложил карту и взял меня за руку, обронив:
— Пойдём.
Я не очень поняла, куда именно мы пойдём, но послушно потрусила за Рымом.
Мы отошли от лагеря всего на десять шагов, скрывшись за ближайшими кустами. Магический огонёк Браша каким-то чудом не отставал, и только благодаря этому я не сломала шею. Если вы когда-нибудь были в ночном лесу, то сможете меня понять.
Рым остановился очень резко, развернул меня лицом к себе и, положив большие ладони мне на плечи, чуть сжал их.
— Ты ведь знаешь, что такое Тропа Оракула, Линн? Верно?
Я кивнула. Ещё бы мне не знать! Только Милли пошла туда в самом конце книги. А мы прёмся сейчас, и не понятно, за каким хреном Рыму это понадобилось.
Тропа Оракула — кратчайший путь в Лианор. Но им пользовались только те, кому действительно нужно было к Оракулу, чтобы что-нибудь у него спросить. Он давал ответ на один вопрос, и только раз в жизни, дважды попасть к Оракулу было невозможно.
Но дело не только в этом. Пришли — спросили — ушли, дело житейское. Тропа Оракула всегда испытывала людей, причём никто заранее не знал, какой сюрприз она приготовила именно для него. Если ты не справлялся с испытанием, то не имел права идти к Оракулу, нужно было поворачивать обратно.
И проходить эти извращённые «испытания» мне вовсе не улыбалось. Оракул имеет весьма странное чувство юмора… да, пожалуй, моё чувство юмора. Я помню, как придумывала его. Но тогда я в тёплой комнате сидела, попивая сладкий чай, а сейчас… Я не хочу! Я боюсь!!
Кажется, я сказала это вслух, потому что Рым вдруг усмехнулся, наклонился ближе к моему лицу и прошептал:
— Совсем недавно ты уверяла, что ничего не боишься, маленькая.
Я вздохнула. Да, так было… Но, наверное, в другом мире. Этот, созданный мной самой, действительно меня немного пугал. И хуже всего было именно осознавать то, что я сама всё придумала, сочинила и описала. Но фантазии фантазиями, а жизнь жизнью. И мне совсем не улыбалось проходить испытание Тропы Оракула. Тем более что я представляла, каким именно оно будет.
Я уже открыла рот, чтобы ответить Рыму, как вдруг поняла — он наклонился уже так близко, что я не вижу его лица. Зато чувствую обжигающее дыхание на своей щеке.
— Всю жизнь я ненавидел людей, Линн, — от хриплого голоса Рыма у меня почему-то странно, но радостно забилось сердце. — Ненавидел с того самого дня, как твои сородичи сожгли мою деревню, убив на моих глазах мать, отца и сестру. Никого не пощадили, даже детей. Меня спасло только то, что с раннего утра я ушёл в лес за ягодами для праздничного пирога — на следующий день сестре должно было исполниться пять лет — и когда вернулся, то застыл, увидев свой горящий дом, мёртвые тела соседей, родителей, которых забивали камнями, плачущую сестру. Они прирезали её, как свинью, Линн. А меня спасло только то, что от страха я даже пошевелиться не смог. И потом тысячу раз проклинал себя за трусость, за то, что отсиживался в кустах, пока твои сородичи убивали моих родных и знакомых.
