Я много лет нравлюсь ему. Именно эту спасительную мысль подталкивает мой воспаленный разум на пике нервного истощения. И я, с невесть откуда взявшейся расчетливостью, понимаю, что должна воспользоваться этим по максимуму.
Подступаю ближе. Андрей не сводит с меня напряженного взгляда, а я под напором этой темноты на мгновение застываю.
Выполняя следующий бросок, будто душу теряю. Да… Закладываю дрожащие руки ему за шею и самовольно прижимаюсь. Я голая и беззащитная. Он обнаженный и возбужденный. Соприкасаемся и какой-то ошеломляющий физический процесс запускаем. Отчаянно игнорируя выстреливающие под кожей электрические разряды, прячу у него на груди лицо. Зажмуриваюсь и порывисто шепчу, надеясь, что он меня слышит:
– Мне страшно, Андрей… И очень стыдно… Я нервничаю из-за тебя… А когда я нервничаю, я… говорю глупости и творю… глупости… Помоги мне…
Чувствую, что удивила. Шумно выдыхает и цепенеет Рейнер. Всем телом буквально каменеет. Ощущая, какой силой наливаются его мышцы, в который раз поражаюсь, насколько опасным может быть мужчина.
Будь хитрее, Тата… Даже зверя можно приручить…
– Первое и единственное правило… – начинает он и тут же берет паузу, чтобы выдохнуть и прочистить горло. – Ты должна слушать, что я тебе говорю. Выполнять беспрекословно. Даже если не понимаешь, зачем и почему. Походу втянешься.
Забитая, затурканная, всеми обиженная девочка внутри меня тотчас спину выпрямляет и поднимает голову. Не знаю, почему мне так важно отстаивать свои права и чувства перед Рейнером. Обычно я молча глотаю негодование и подстраиваюсь под желания других людей. С Андреем же «эта девочка» заставляет меня говорить открыто и, не смотря ни на что, переть до конца.
– Только в постели, Андрей… Вне ее слушаться не обещаю.
Он соскальзывает ладонями мне на лопатки, заходит ими под руки, и дальше следует такой захват, словно он меня переломать решил. Кажется, внутри все в кровавые комки трамбуется. Сцепляя зубы, терплю, никак не выказывая дискомфорта и безотчетного страха.
Отпускает. Громко вдыхает и выдыхает. На этом вздохе его грудная клетка с такой амплитудой поднимается и опускается, что едва не раздавливает мою. И тут молчаливо выдерживаю.
– Хорошо, – жестко хрипит Рейнер. Его ладонь возвращается мне на затылок. Приподнимаясь на носочки, поддаюсь за этим движением. Позволяю возобновить зрительный контакт. – Но горбатиться у меня ты не будешь. Увижу еще раз на коленях, в земле или с тряпкой, отхожу по голой заднице.
В душе поднимается горячая волна негодования и смущения… Все это сдержать, невзирая на планы быть этой ночью покладистой, не успеваю:
– А чем прикажешь заниматься? Не могу же я сидеть сутками в комнате!
– Можешь.
– Не могу. И не стану!
– Будем воевать?
– Будем, – принимаю уверенно.
И почти сразу теряю настрой. Потому как Андрей двигается, вынуждая меня отступать.
– Не думаю, что ты выстоишь против меня. Вне постели, – передразнивает мои слова.
Я лишь шумно охаю, пораженная возникающим между нашими телами трением.
– Что ты делаешь?
Глупость спрашиваю. Очевидно же, что подталкивает к кровати.
– Полгода? – то ли время тяну, то ли действительно нахожу в этом необходимость. – Потом… Ты, правда, меня отпустишь?
– Отпущу.
– Пообещай мне… Лично мне…
Рейнер отводит взгляд, закусывает губы и планомерно вдыхает. Возвращая внимание ко мне, кивает:
– Обещаю.
– Спасибо.
Подумать только, в самом деле я столько всего сейчас чувствую… Какой-то эмоциональный каламбур! Заключила сделку с дьяволом и радуюсь! Вместо того, чтобы решить, как рядом с ним выживать, не отдавая душу.
