Над моей ошибкой Вера будет хохотать до колик в животе.
Почему же мне не смешно?!
— Пр… прости, — я выговариваю не с первого раза.
В карих глазах мужчины вспыхивают сверхъестественные желтоватые искры, углубляя резкие черты лица:
— Может, ты отпустишь меня? — от злости в его голосе мое тело сотрясает крупная дрожь.
Я должна была догадаться, когда не получила ответных объятий, что передо мной Адам. Должна!
Нет!
Я должна была догадаться об этом намного раньше!
— Извини, — я чувствую, что шея и щеки полыхают. — Здесь темно, — отшатываюсь. — И у меня плохое зрение, — не знаю как еще оправдать свою ошибку. — Извини, — шепчу сдавленно.
Грудная клетка мужчины вздымается, я слышу его дыхание. Редкое, словно он рывками заполняет легкие кислородом и задерживает его.
— Тебя ждет мой брат, Валер-р-рия, — человеческий голос смешивается со звериным рычанием.
Я набираюсь храбрости и произношу:
— Надеюсь, это недоразумение останется, между нами, — то ли спрашиваю, то ли утверждаю.
— Не сомневайся, — получаю короткий хлесткий ответ.
Почему Адам не уходит? Почему стоит и продолжает испепелять меня практически звериным взглядом. Он стряхивает оборот, дергает головой, отфыркиваясь и перетаптываясь на месте.
Господи, как же он зол!
Что он обо мне сейчас думает?.. Простая девочка урвала лакомый кусочек в виде состоятельного Эрила? Пусть лучше так, чем Адама посещают мысли, что мне нет никакой разницы кого из братьев обнимать.
Я опускаю голову, не могу смотреть оборотню в глаза:
— Я хо… — преодолеваю оцепенение, обрываю себя и спешу уйти, но оборачиваюсь и смело и громко спрашиваю: — Почему я тебе не нравлюсь, Адам?
Мужчина так и не сдвинулся с места, смотрел мне вслед.
— Скажи, почему? Мне не нужны деньги твоего брата, если ты думаешь об этом. Я просто его люблю. Он…
— Иди, Валерия! — звериный рык заставляет меня замолчать. — Просто… уйди, — говорит тише.
— Как скажешь.
Я промаргиваюсь, игнорируя дорожку, сокращаю путь. Тонкие каблуки моих туфель проваливаются в мягкую землю, и теперь точно на тонкой белой коже останутся зеленые следы от травы, но мне все равно. Я спешу быстрее очутиться в свете сотен праздничных огней. Огней, что зажгли сегодня в честь нашей с Эрилом свадьбы. Разве в такой знаменательный день, я должна забивать голову чужой неприязнью? Нет, — отвечаю сама себе. Этот вечер создан для веселья, для радости, нежности, улыбок. Он создан для счастья.
Набирая побольше воздуха в грудь, я ускоряю шаг.
Хватит думать о том, кто презирает меня по только ему известной причине!
— Лера! Лер, я тебя обыскался, — Эрил появляется из темноты. Я вскрикиваю от неожиданности и нервно хохочу. — Испугал? Прости. А ты что дрожишь? — любимый подходит, пеленает меня в свои крепкие горячие объятия, а я натурально сгораю от стыда. Кожа полыхает, как при лихорадке, в горле сухость. — Я тебя согрею, — обещает. — Лера, — склоняется к моему лицу, — что он тебе сделал?
Случилось то, чего я боялась, Эрил почувствовал запах своего брата.
А если краткие объятия разрушат наши отношения?.. — от это мысли мое тело скручивает нервным спазмом.
— Что произошло, Лера? — Эрил больше не обнимает меня, он удерживает за плечи и заглядывает в глаза.
Я не могу признаться в своей ошибке, но и соврать не могу. Оборотни тонко чувствуют ложь.
Нельзя врать. Нельзя, — заверяю себя. — Ложь разрушит все, что я имею сейчас.
