Я тебя съем! - страница 17

— Хочешь прокатиться по шоссе? — мужская щека царапает щетиной. 

— Да! Или опять нельзя? 

— Пересаживайся и надевай шлем. 

Я беспрекословно выполняю указания. 

—Держись крепче, — Ник обхватывает моими руками свои торс, скрещивает на животе. — Скажи, если станет страшно.

Байк трогается, смело, с утробным урчанием, а я стискиваю объятия, вцепляясь мертвой хваткой и прижимаясь, лишая Ника движений. Грудная клетка парня трясется, а мышцы живота сокращаются от смеха, я вижу его улыбку, когда он мельком смотрит через плечо. Ускоряется, а меня оглушают удары собственного сердца.  «Быстрее», — мысленно подгоняю и нетерпеливо хлопаю ладонью по животу парня, он обеспокоенно оглядывается, сбрасывает скорость, а я трясу отрицательно головой, барабаня кулачком. 

Ник понимает правильно, выезжает на трассу, прибавляя скорости, лавирует в редком ночном потоке. Адреналин моментально впрыскивается в кровь, хочется раскинуть руки и визжать от восторга, но я смотрю вперед. В точку, где линия горизонта смешивается с редкими встречными огнями и красными огнями задних фар и теряется в темноте. 

Совершенно нет страха. Восхищение, эйфория, адреналин наполняют меня возбуждением. Первобытным, жарким. Мои пальцы ныряют под мужскую футболку, касаются напряженных мышц живота, проводят вдоль впадин, слегка царапая кожу. Еще вчера я не позволила бы себе секса с незнакомцем, не села бы с ним на мотоцикл, но сегодня я словно другой человек, который не жил, не рисковал, не решался на сумасбродства. 

Скорость байка стремительно падает, нас ощутимо трясет при съезде на грунтовую дорогу, резкое торможение, и я впечатываюсь в мужскую спину. Рокочущий звук мотора исчезает, гаснет фара — единственный источник света за плотной листвой кустарника, отделяющей от шоссе. 

— Что-то случилось? — интересуюсь, снимая шлем.

— Угу. Сейчас будет обучение технике безопасности, — меня стаскивают с мотоцикла и тут же впиваются грубым поцелуем. — Нельзя отвлекать водителя, Аля, — и вновь поцелуй. — Со мной ничего не будет, максимум поваляюсь пару дней под системой, — он злится, удерживает за подбородок, в его глазах отражается скудный лунный свет. 

— А со мной что будет? 

Недовольное рычание служит ответом на глупый вопрос: 

— С огромной вероятностью тебя может и не быть. 

Меня нетерпеливо разворачивают спиной, мужские пальцы с бедер медленно, но уверенно скользят вверх, пробегают по линии пояса джинсов и ловко подцепляют пуговицу. 

— Я больше не буду, — произношу слова по инерции, думая лишь о жаре мужского тела, окутывающего в кокон. 

— Конечно, не будешь, иначе мы так и не доедем до клуба, делая вынужденные остановки на воспитательный процесс. 

Звон пряжи ремня, шелест ткани, низкий мужской смех, пара резких рывков и мои джинсы вместе с бельем приспущены до колен.

— Упрись руками, — ладонь настойчиво прокатывается по моей пояснице, вынуждает склониться. — Выше, — мои руки перемещаются с сиденья на бак, и я задыхаюсь от накативших ощущений. Ник проникает без предупреждения и ласк, одним толчком выбивает из моих легких воздух, а из груди стон. Его движения резкие, грубые, жадные, словно и не было безумного секса на пляже. Низкие мужские стоны перемещаются отчетливым рычанием:

— Ты сведешь меня с ума, — шипит сквозь зубы. — Чер-р-рт. 

С каждым толчком влажные ладони соскальзывают по глади металла, Ник и не думает останавливаться, уменьшая амплитуду и ускоряясь. А по моим щекам текут непрошеные слезы. Я впервые безмолвно плачу от понимания, что я по-настоящему желанна, что я могу лишить мужчину выдержки. Впервые плачу от удовольствия слышать его сдерживаемый низкий стон; от оргазма, накрывающего мощной волной, до мелких белых мушек перед глазами. Сколько еще «впервые» будет с этим мужчиной?!