— Еще раз! — требуют дети, заливисто хохоча.
Я стараюсь быть более строгой мамой, но не получается. Если меня нет допоздна (а такое случается крайне редко) и детей укладывает Варя — в половину десятого все лежат в своих кроватках и засыпают. У нас же сейчас... полная анархия.
Я накупала малышей, накормила. После чего мы забрались в постель и до сих пор балуемся. Придумываем истории, щекочем друг друга, нежимся.
Мы с сестрой живем в двухкомнатной квартире, расположенной на втором этаже нового семиэтажного дома. У каждой есть по собственной спальне. Кухня считается нейтральной территорией. На стене висит график уборки, но обычно на него никто не обращает внимания. Каждый делает больше, чем нужно.
Учитывая, через что мне и Варе пришлось пройти, мы до сих пор радуемся тому, как нам повезло. Мы ни от кого не зависим. Нас никто не может выгнать на улицу.
Когда мы с сестрой продали «Лексус», неделю почти не спали из-за стресса. Спортивная машина была прощальным подарком Миронова любовнице, с которой, как позже выяснилось, тот развлекся перед свадьбой. То есть мне.
Бешеные деньги лежали на счете, а не в стеклянной банке за коробками в старой кладовке, но всё равно казалось, что кто-то их заберет, оставив нас ни с чем. Страх был ощутимым и таким реальным, что мы по сто раз в день заходили в приложение и проверяли, на месте ли безумные миллионы.
А потом нашли эту квартиру, купили. Сами сделали уютный ремонт и сразу же заехали.
На счете осталась довольно приличная сумма, но мы не спешили тратиться, понимая, что случиться может всё что угодно, а помочь нам некому.
Мы экономили. Жили тихо-тихо. Варя шила до самых родов, и, едва вернувшись из роддома, продолжила. Я работала официанткой, вечерами сидела над учебниками. Родила в мае, поэтому мне разрешили сдать экзамены в последние дни июня. Поступление на вполне приличный факультет стало еще одним подарком. И знаком, что я на правильном пути.
Я, конечно, всегда мечтала учиться очно, но что уж теперь.
Наконец, дети засыпают. Варвары по-прежнему нет, свидание затягивается. Я отношу Егора в его комнату, укрываю одеялом. Тяжелый кабанчик уже. Фух!
Возвращаюсь к себе и присаживаюсь на матрас рядом с Мирой. Она такая хрупкая и тоненькая рядом с братом, что сердце сжимается. А ведь разница у них всего в полгода. Смотрю на малышку в забавной розовой пижамке с динозаврами... О да, динозавры нынче тянули репку как раз из-за Миры, куда уж без них!
Веду рукой по пухлой щеке, а потом губы поджимаю и закрываю глаза.
Господи... горькие слёзы жгут так, что больно. На целый миг и вовсе нестерпимо!
Я никогда не узнаю, поступила ли правильно в те страшные дни. Раньше была уверена, что да. Видеть Данила не хотела, слышать ничего о нем! Он женился на другой. Так быстро! После всего, что между нами было. Если бы просто переспал, мне было бы плохо, но я бы пережила и даже поняла — сама виновата, бросила его.
Но он-то женился!
Острая, режущая боль вновь возникает под ребрами. Я ее чувствовала долго, перманентно, неделями, если не месяцами. Раньше.
Чувствовала, когда смотрела на его невесту в красивом белом платье. Когда позже разглядывала фотографии со свадьбы, которые нашла в сети.
Со временем боль притупилась, я перестала обращать на нее внимание. Привыкла? Но сегодняшняя встреча словно стоп-кран дернула. Мир пошатнулся. Я растерялась, но, к счастью, устояла.
