- Я правда не хотела. Если бы я знала, что так получится, я бы лучше язык себе отрезала, - выпаливаю в полной тишине.
Богданов на секунду замирает с вилкой, поднесенной ко рту. Хмурится, не сразу понимая, о чем речь. Кажется, мыслями он был далеко. Проглатывает то, что жевал, и вытирает губы салфеткой. У него довольно крупный рот и, вообще, если уж рассматривать придирчиво, очень интересная, нестандартная внешность. Не могу сказать, что он красив. Напротив. Вот Леонидас — он очень красив, любая бы, листая ленту в инстаграме, задержалась бы на его фотографии.
А Кирилл... нет, но он и не страшен... теперь. Скорее, необычен. Наверное, его можно было бы даже полюбить, будь в его глазах хоть капля теплоты.
- Да прекратите вы уже, Лада Алексеевна. Вы решили этим вечером каждые две минуты напоминать мне о том, что в Москве меня звали тупым гоблином?
- Нет, я просто... Фух. Да, давайте закроем эту тему. А вас так звали? - Меня пробивает ужас от мысли, что прозвище могло к нему прилепиться.
- Я думаю, меня по-разному называли и называют, - произносит он спокойно.
Я пытаюсь распознать в тоне, интонациях или во взгляде обиду или хотя бы намек на уязвленность, но не нахожу ничего подобного. Он потрясающе владеет собой.
- Поймите, - продолжает Кирилл, - я не имею намерения нравиться. Каждый день я принимаю с десяток сложных решений, которые, возможно, меняют жизни некоторых людей. Я топлю за правду, а она редко кому по вкусу. Я наелся, а вы? - кивает на мою почти нетронутую тарелку.
- Да, спасибо. Хороший ресторан, отличный повар. Замечательное вино.
- Десерт?
- А вы?
- Нет, я пас.
- Может быть... хотя бы мороженое? - Мне кажется, что неправильно расходиться на такой ноте. Нет, я не жду, что он вдруг раскроет мне душу, но... не буду лгать, что это не было бы идеальным завершением дня.
- Сладкое я люблю только с кофе, - он снова смотрит на часы. - А для кофе уже слишком поздно. Мы можем попросить завернуть вам десерт с собой.
Слишком поздно.
Его тон прежний, но я успела немного привыкнуть к своему непростому собеседнику и его манере говорить, поэтому чувствую, что он начинает раздражаться. Возможно, он просто слишком устал, чтобы лишние полчаса пялиться на то, как я жую чизкейк.
Я понимаю, что ужин закончился и настало время решать, что делать дальше. Он просит счет, расплачивается сам, не мешкая и не спрашивая, собиралась ли я разделить чек. И это снова не жест галантности, скорее, он просто хочет быстрее с этим закончить. У него есть деньги, и он готов купить себе время.
Оставив щедрые чаевые, Кирилл поднимается и идет к выходу. На улице уже совсем темно. Теплый летний воздух приятно окутывает после холодного зала ресторана. Кажется, я немного замерзла под кондиционерами, и сейчас мне хорошо.
- Вы не против, если я вызову вам такси? - произносит Кирилл. И снова безапелляционно, словно давно все решил. Вечер закончился, и точка. Устного предложения от меня не поступило, разговаривать ему со мной больше не о чем. А мы так ни к чему и не пришли.
- Кирилл Богданович... - выпаливаю я, грубо оговорившись. - Ой! Кирилл Платонович, - и жутко краснею. Какая глупая оплошность! По его губам пробегает тень снисходительной улыбки, он бросает нетерпеливый взгляд на часы. - Еще раз спасибо за вечер. Могу ли я быть уверенной, что мы все решили и вы больше не будете мне мстить?
- Что? - он хмурится. - Мстить? - его удивление так искренне, что я теряюсь.
