– По одному!
Первым влез в вертолет старший, худощавый, высокий, лет сорока пяти вертолетчик, влез, огляделся и сказал:
– Здравствуйте, братья-разбойники!
– Привет, ясный сокол! – откликнулся Никитин. – Оружие принес?
– У вас, говорят, своего хватает.
– Хмырь, проверь!
Я тщательно ощупал каждую складочку в его одежде. Ничего не нашел, кроме пачки сигарет «Прима», зажигалки и связки ключей.
– Чего ты такие вшивые куришь? – насмешливо спросил Никитин.
– Какова зарплата, таковы и сигареты.
– Да брось ты! Плюй тогда на свой вертолет, оставайся с нами в Иране… А еще лучше, я тебе там помогу вертолет загнать. Все баксы твои. Идет?
– Подумаю, – усмехнулся пилот, взял у меня ключи, сигареты и пошел в кабину.
Второй вертолетчик помоложе, смурнее, ни здрасте, ни до свидания не сказал, молча расставил руки в стороны, когда его обыскивали. У него были только ключи и расческа. Видимо, не курил. Школьники с интересом наблюдали, как мы обыскиваем. Для них это была игра.
Никитин высунулся из кабины, крикнул:
– Эй, красотка! До встречи в Минводах. Ребятам «Марс» не забудь, а мне кефира!
Втянул лестницу и захлопнул, запер дверь.
– Ну что, соколы! Полетели в теплые края. Дорогу в Минводы знаете?
– Найдем… Заблудимся, у прохожих спросим, – откликнулся из кабины худощавый пилот.
Вертолет затрясло. Загремело, зазвякало что-то в углу.
– Амбал! – весело крикнул сквозь грохот Никитин. – Следи за динамитом, как бы не взорвался от тряски. – И захохотал. Похоже, он все время боялся, что не дадут вертолет, оставят на ночь в автобусе и решатся штурмовать. Что тогда? Взрывать кирпичи или действительно начинать убивать детей. Нет, детей я бы не решился убивать. Васю ухлопать можно. Какой-то он не свой, что-то мне в нем не нравилось. Насупился и молчит, сидит, как деревянный. Учительница ничего, милашка. Ее бы получше одеть да раскрасить, сразу сексуальней стала бы. А так, за версту видно – учительница. А учительница и есть учительница, какая из нее баба! Вертолет трясло, стало теплей, а перед посадкой вообще душно.
В Минводы прилетели в сумерках. Никитин почему-то забеспокоился, приказал дважды облететь аэропорт, прилип к иллюминатору, внимательно всматривался в набитую «Волгами» и автобусами площадь перед аэропортом.
– Думаю, атаковать решили, дуболомы! – пробормотал Никитин и пошел к кабине: – Садитесь, вон туда, на полосу!
Пилоты что-то ответили. Я не расслышал. Никитин сказал им резко:
– Именно на взлетную полосу! Мне плевать, что она единственная!
Зависли, опустились на большие бетонные плиты взлетной полосы напротив аэропорта. Никитин сразу выскочил из вертолета. В открытую дверь потянуло свежим легким воздухом. Дети зашевелились, загалдели, разглядывая в иллюминаторы горы в белых снегах. А мне стало ужасно тревожно. Ясно было, что власти задумали какую-то пакость. Одна девочка подошла к учительнице и что-то озабоченно и растерянно шептала ей. Я догадался, о чем речь. Самого начинало прижимать. Здесь не самолет, туалета нет. Снаружи затрещал, захлопотал автомат Никитина. Я выглянул в дверь. Никитин стрелял вверх, звал на переговоры. Около аэропорта никого не было видно, вокруг нас чистое поле.
– Шеф, девочке в туалет надо, – сказал я негромко Никитину.
Он огляделся.
– Вон за колесо. Я отвернусь.
– Девочка, как тебя… Иди вниз, за колесо. Любовь Васильевна, идите с девочками. Им веселей будет.
Мы с Никитиным помогли девочкам спуститься. Я сверху, он снизу. Никитин влез в кабину, предупредив Любовь Васильевну:
