Стоило отнять руки, увидела, как место, к которому я прикасалось – нагрелось, а новое, немного рассеянное зрение уловило слабые потоки «тепла», что стали стремительно испаряться без моего контакта.
Приложила ладони вновь, на этот раз одна на другую, мысленно надеясь, что одного моего волевого желания хватит, чтобы вернуть жизненные силы на место, раз уж они каким-то невероятным образом все же стали образовываться над трупом вновь.
Тело под моими ладонями задрожало, а затем стало нагреваться. В какой-то момент тельце мальчика выгнулось, зеленые глаза с налившимися кровью белками раскрылись, а из распахнутого ротика с отросшими клыками вырвался сиплый хрип.
Не успела обрадоваться или поразиться, как мальчишка передо мной стал биться в судорогах и кричать, извиваться, словно пытался вырваться.
Но это перестало иметь значение. Мой собственный жар перестал чувствоваться так остро, напротив, мне стало холодно и хотелось согреться. Я просто не отдавала себе отчета, что происходит, где нахожусь, мне хотелось… тепла…
И единственным его источником оказался мальчик.
Отстраненно замечала, как сияние на моих ладонях начало искрить, а рубашка на груди ребенка тлеть. Я заворожено наблюдала, как тонкие ручейки «тепла», стали подниматься по моим пальцам, ладоням, пока я совершенно не обращала внимания на крик мальчика, по чьему лицу текли уже только слезы, смывая кровавые потеки.
Азатем я встретилась с зелеными глазами, полные боли, ужаса и паники, так походившими на мои в свое время, когда разочаровалась в ком-то, кому так наивно доверилась.
Я отшатнулась резко, отрывисто, перекатилась по полу подальше и только после этого увидела, как обожженного малыша с уродливыми волдырями по всей груди, по форме напоминающими мои ладони, невидимая сила поднимает вверх, прежде чем материализоваться тем странным беловолосым Демьяном, который все же ослушался Доминикака и вернулся. Он прижал к себе плачущего мальчика, посмотрел на меня тяжелым взглядом, а после молча растворился в воздухе вместе с ребенком.
Тем временем я опустила взгляд, чувствуя что-то неладное: мои руки горели, и языки пламени поднимались от ладоней, к локтям, перекидывались на туловище. Сколько я ни пыталась его сбить, он разгорался лишь сильнее. Оперлась на каменный пол и с ужасом поняла, что и он начинает гореть! Огненными ручейками пламя распространялось по всему помещению, пока я сама даже не ощущала боли.
В какой-то момент я поняла, что нежусь, купаясь в этом пожаре, более не боясь, что сгорю.
Разум вновь начал предавать меня, принося вместо себя желание тепла. Того, что давало мне пламя – было недостаточно. Оно пожирало одежду, ревело в каменном помещении, но не приносило облегчения, заставляя меня желать, чтобы огонь поглотил больше пространства и более не затухал.
В какой-то момент я поднялась на ноги, не обращая внимания на полностью сгоревшую одежду на мне и счастливо, пьяно засмеялась, чувствуя себя.. живой, целостной и более не одинокой.
Лишь что-то навязчивое, но невнятное не давало предаться полному восторгу.
Я слишком поздно ощутила опасность и не сумела среагировать.
Широкая, когтистая и страшная ладонь с чудовищной силой сомкнулась на моей шее, не боясь окутывающего меня пламени.
Кислород вновь перестал поступать в легкие, а я с изумлением распахнула глаза, чтобы встретиться взглядом с моим персональным кошмаром, что мучит и не отпускает, а теперь, наконец, решил, что наигрался.
