Я, ты и любовь - страница 15

– Что значит – ты что-то подготовил?

Краска на его щеках стала ярче.

– Заказал номер в гостинице «Красная крыша», рядом с рестораном, где мы будем ужинать.

Я попыталась пошутить:

– А вы не слишком самонадеянны, мистер Кэллоуэй?

Кайл улыбнулся, хотя шутка вышла несмешной.

– Я… на всякий случай.

В этот момент меня поразила одна мысль, и я выпалила:

– Кайл! Слушай, а вдруг мы не готовы, раз даже спокойно говорить об этом не можем?

Он нервно засмеялся.

– Да, мне это тоже приходило в голову.

– Мы идем на это только потому, что наши друзья уже… того?

Кайл взглянул на меня с раздражением:

– Нет! Джейсон рассказывал о них с Беккой, Аарон и Кайла тоже спят друг с другом, но – нет, Нелл, нет. И нам не обязательно что-то делать. Я просто хотел обеспечить нам потенциальную возможность.

Я засмеялась – скорее над собой, чем над чем-то еще.

– Не знаю, растрогаться, что ли, такой предусмотрительностью, или обалдевать от того, что ты возомнил, будто у нас все произойдет.

– Ничего я не возомнил, – отрезал Кайл почти зло. – Я… Хорошо, да, я возомнил. Я хочу быть с тобой. Ну и что ж, если мы еще очень молоды, я ведь люблю тебя и считаю, что мы готовы.

Я смотрела на него во все глаза: он все сказал!

– Нам уже по шестнадцать, Кайл, – шевельнула я бровью. – Кстати, признаваться в любви вроде принято за романтическим ужином. В пылу ссоры весь эффект теряется.

– Разве мы ссоримся?

Я пожала плечами:

– Типа того, не знаю. Я не хочу ссориться.

– Я тоже. Ты, наверное, права, но так уж вышло. Я люблю тебя. Я уже несколько недель хотел тебе сказать об этом, но трусил. Собирался открыться вечером. Даже записал признание… Накатал, можно сказать, шпаргалку.

Он достал из кармана сложенный линованный листок с неровными краями, вырванный из блокнота.

«Я знаю, мы очень молоды, – значилось там. – Многие скажут, что мы еще дети или слишком юны, чтобы знать, что такое любовь, но мне наплевать на такие разговоры. Я знаю тебя всю жизнь. Мы все переживали вместе, все трудности делили пополам. Вместе учились ездить на велосипедах, плавать, водить машину, вместе завалили алгебру в восьмом классе (помнишь этого гада, мистера Дженкинса? Сколько раз в той четверти нас вызывали в учительскую?). А сейчас мы вместе учимся любить. Не думай о том, кто и что скажет. Я тебя люблю и всегда буду любить, что бы ни готовило нам будущее. Я буду любить тебя вечно.

Твой любящий бойфренд Кайл».

Я перечитала записку несколько раз, не замечая, что плáчу, пока что-то не шлепнулось на мятую, много раз сложенную страницу, оставив мокрое, быстро синеющее пятно. Признание все изменило.

– Я люблю тебя, Кайл, – засмеялась я, всхлипывая. – Какое прекрасное письмо! Такое чудесное… Спасибо.

Он пожал плечами:

– Это правда. Может, не самый романтический способ признаться в любви, но…

– Все замечательно, Кайл. – Я сложила листок и убрала его в кошелек, в отделение для купюр.

Это послание стало для меня самым большим утешением и самым трагическим воспоминанием.

В ресторане, который выбрал Кайл, оказалось удивительно людно – даже при наличии брони на места мы ждали почти час, пока освободится наш стол. В зале сидели десятки пар – от наших ровесников до пожилых супругов. Мы не торопясь съели по салату, супу и отдали должное горячему и десерту – огромной порции чизкейка.

Мы были странно спокойны теперь, когда объяснение в любви ушло с повестки дня, и весело обсуждали все на свете – от учителей до слухов, кто в школе с кем спит, а кто нет. Наконец Кайл заплатил по счету, и мы вернулись к машине. Покинув парковку, он медленно, в плотном потоке, поехал по городу – просто так, убивая время, давая нам возможность поговорить, прежде чем решим, ехать в отель или нет.