И под эту же музыку проплыла по сцене Большого театра молодая Майя Плисецкая, плавно взмахивая своими удивительными руками «без костей».
А потом запела Розита – давнюю нашу, вечную нашу песню, с которой улетали мы от родной Земли, с которой прилетели сюда: «Я вернусь через тысячу лет… Так хоть в чём-то оставь мне свой след!..»
Промелькнул по экрану самый модный на Земле нашей юности пианист Ричардс со своим знаменитым «Марсианским прибоем». И голос Розиты пообещал:
– Мы к нему ещё вернёмся, Сандро…
Словно знала она то, чего ну никак не могла знать!.. Задолго до «Малахита», влюблёнными школьниками, в наш с Таней Праздник Первого снегопада, шли мы по родному уральскому городу и наблюдали над концертным залом бешеную пляску цветомузыки «Марсианского прибоя». В тот вечер играл в нашем городе заезжий Ричардс…
В какой жизни это было?
В каком краю Галактики?
А на экране Омар Кемаль уже тешил мою славянскую душу «Очами чёрными, очами страстными, очами пылкими и прекрасными». Две трети романса, правда, шли на турецком языке, но купы этого не заметили.
Затем вологодская девчонка Аня Бахрам, жена моего друга Али, вышла с бессмертной зыкинской «Издалека долго течёт река Волга…» На Рыбинском море, близ Волги, Анюта родилась, про Волгу пела… И сама Волга легко несла на экране медлительные теплоходы и стремительные «Метеоры».
Рядом со мною тихо присел на землю Тор. Возле него тут же остановился, прислонившись спиной к дереву, Сар. Уже не раз наблюдал я, как спокойно и достойно следует он за вождём. Будто охраняет от всяких неожиданностей. На шее Тора и Сара уже не было «зубастых» боевых украшений, а мирно болтались вчерашние красные ленточки…
В селении поопадали языки костров. Никто не подкидывал в них сучья, не бил камнем по камню старик с редкой бородёнкой. Глаза его не отрывались от экрана. Судя по запаху, где-то сгорела рыба…
Веером прошлась Розита по лучшим певцам трёх веков – с тех пор, как только появилось на свете звуковое кино, – от Энрико Карузо и Фёдора Шаляпина до кумира нашей юности Евгении Недро. А потом решила показать ещё и массовость искусства у «сынов неба» – итальянский женский хор, весь в белом, с «Аве, Мария!» и пёстрый русский милицейский – с волшебной «Калинкой». Всегда почему-то мерещилось мне в этой песне некое волшебство…
Завершил эту часть концерта редкий исторический кадр: военный оркестр уходил после парада с Красной площади под «Прощание славянки». И невольно вспомнилось тут наше, чисто уральское:
…И марш «Прощание славянки»
Оркестр проносит духовой.
А на платформах танки, танки –
Частица почты полевой…
Когда прощаются славянки,
Идут славяне в смертный бой!
Мой город! Его история, его судьба, его древний поэт Лев Сорокин…
Но нет их в этом концерте. Не уральцы составляли…
Мудрый Тор повернулся ко мне и спросил:
– Так живут сыны неба?
Всё понял! Не зря он тут вождь!
– Так, – ответил я.
– Купы хотели бы стать их друзьями.
– Сыны неба скрепляют дружбу кровью, – сообщил я.
– Для этого крови не жалко, – ответил Тор. – Сколько надо её пролить?
– Одну каплю.
– Так мало?
– Для дружбы – достаточно.
– Я готов.
– Сегодня мы это сделаем, – пообещал я.
Тор сжал моё плечо и повернулся к экрану. А там прекрасное лицо Розиты уже глядело нам глаза в глаза, самым крупным планом, и необычно тихое, приглушённое её контральто предупреждало:
– Сейчас прямой эфир, Сандро! Слышишь? Прямой эфир!
