Замечаю худого грязного лабрадора, трусящего по пляжу подальше от воды. Умный пес, боится намочить лапы.
«Стоп!» – мысленно бью себя по башке.
В парке возле Аниного дома гуляют собачники. Одну дамочку с лабрадором я там заприметил. Нужно узнать, кто она такая, и навести справки об Ане. Может, они знакомы? Я видел, как хозяйка лабрадора беседовала с какими-то мамочками. А это идея. Сейчас все средства хороши. Плюс Демьяновского раскрутим… Выход есть из тупика. Только бы он не оказался замкнутым кругом.
Выдыхаю потихоньку. Внутренний жар ярости и страсти улетучивается с сильным порывом ветра. А в голове все укладывается по полочкам. На самом деле все просто.
Вернувшись обратно в дом, быстрым шагом направляюсь в свой кабинет.
– У нас много работы, – предупреждаю помощника на ходу.
– Так обед сейчас, – подскакивает он следом. – Вы пойдете в столовую, или сюда принести?
– Сюда, – киваю, скидывая крутку. Зябко тру руки. И подхватив со стола чашку, иду к кулеру. Горячая вода, пакетик с чаем, ломтик лимона. Маленький глоток, согревающий до нутра.
Усевшись в кресло, обнимаю ладонями горячую чашку. И чувствую, как тепло разливается в крови. Еще один глоток. Другой. Третий. Сумрачно оглядываю рабочий стол, заваленный бумагами. Дел выше головы. Но меня дома никто не ждет. Можно и до глубокой ночи работать или заночевать в офисе.
Я как тот лабрадор на пляже. Потерял хозяйку и смысл жизни.
– А что у нас на обед? – спрашиваю помощника, заглянувшего в кабинет.
– Рассольник, отбивные, курица, гарниры на выбор, – браво рапортует Жора. Высокий худой парень, бывший следак. – Что будете?
– Рассольник. Только сразу в банку пусть нальют. Курицу, отбивную, – перечисляю все блюда в нашей столовке.
– Так точно, – кивает помощник.
Хлопает дверь. И я остаюсь в офисе один. И пытаюсь хоть на время сосредоточиться на своей беде. Почему все-таки Аня ушла? Может, не наша ссора послужила причиной? Вот только как теперь узнать, два года прошло? И почему я не подумал об этом раньше?
– Тима, – звоню старому другу. – А можно пробить, с кем разговаривала Аня незадолго до отъезда?
– А ты не узнавал? – удивленно тянет Морозов.
– Вот такой я идиот, – признаюсь как на духу.
– Сильно тебя приложило, – вздыхает Тимофей и неожиданно добавляет резко: – Слушай, мы все время думали, что это комбинатские перепутали и жахнули тебя вместо меня. А что если исполнитель был местный, а заказчиком выступил кто-то другой?
– Да как мы теперь это узнаем? – бросаю отрывисто. Раздражение захлестывает через край. Два года прошло. Долбанных два года! И что теперь можно найти, если по горячим следам не выявили?
Но одно я знаю точно. Вернись я тогда с пожара живой и невредимый, точно бы погнал за Аней. Не позволил бы ей уехать.
– Тогда узнай сразу, с кем контактировал исполнитель, – подхватив трубку, прошу я Морозова.
– Уже озадачил полицейских. В рамках твоего уголовного дела, – лениво заявляет тот. – Жди. Скоро будет.
«Да жду я!» – отмахиваюсь мысленно. Злюсь на себя за безалаберность и наивность. Как я сам не догадался? Охватившая досада тяжелой гирей бьет по башке. Как же так? Почему я сразу не связал два происшествия в одно целое? И как дурак маялся два года. А теперь что? Хоть головой об стену бейся!
В приемной хлопает дверь. С обедом вернулся помощник. Он точно не поймет, если я сейчас башкой приложусь о венецианскую штукатурку.
