Взять запасной аэродром Дану — тоже сомнительное удовольствие. У нее нюх на бабки, вцепится своими клешнями и не отпустит. Еще и залетит волшебным образом, чтобы наверняка привязать к себе на веки вечные. Это пока я с ней просто трахаюсь и отстегиваю бабки на бабские цацки, она понимает, что большего от меня не дождется, а со штампом в паспорте ее мысли потекут в совсем другое русло.
Мне сложно представить, что в моем нынешнем окружении есть достойные девушки. Раньше все было по-другому. Никто не знал, кто мой отец и какое у него состояние, никто не знал, кто я.
Я был простым студентом, душой компании. Играл на гитаре, любил иногда погонять на футбольном поле мяч, и уже из-за этого не было отбоя от девчонок. Нормальных девчонок, среди которых можно было бы выбрать жену по контракту. Мало кто знал, что когда-то я играл в известной группе, был на пике славы. Со мной дружили, потому что я — это я. А не потому, что у меня счет в швейцарском банке благодаря папочке.
В далеком прошлом мне нравилась одна девушка. Брюнетка. Волосы длинные, почти доставали до поясницы. Серо-голубые глаза, напоминали росу, когда она заливалась звонким смехом и сама не замечала, как к ней тянется народ. Она будто всех приворожила. Даже Лис нашел в ней друга. Курносый носик, пухлые губки, в которые так хотелось впиться губами и сожрать. Она казалась вкусной на расстоянии вытянутой руки. Вкусной и недостижимой. Негласное правило в любой мужской компании: девушка друга — табу.
Она была девушкой друга...
— Они как будто с ума все сошли, — произношу, впиваясь взглядом в единственного родного человека, что поддержал меня после смерти отца и помогает по сей день, даже несмотря на то, что продал свою часть компании мне. Петр Савельевич, лучший друг отца и отец той самой девушки, которая вывернула мою душу наизнанку, растоптала сердце и превратила в прах мое доверие.
— Они правы. — Не удержавшись, усмехаюсь, так и замираю, едва приподняв уголки губ в подобии улыбки. Ну вот и он туда же. — Тебе пора остепениться.
Сомнительно удовольствие, явно не сулящее ничего хорошего. Отрицательно качаю головой, понимая, что добровольно я ни за что в жизни не натяну на шею хомут семейной жизни.
— Да не хочу я жениться!
Со злости швыряю ручку, что до этого крутил в руке. Она с глухим стуком падает на пол, а я подскакиваю в кресле, словно ужаленный. Ноги сами несут к панорамному окну с видом на родной город. Город, где прошло мое детство, город, в который я вернулся спустя восемь ужасных лет скитаний по северной столице нашей необъятной родины. Питер так и не стал мне родным городом, не смог я там прижиться.
Я вернулся сразу, как позволили обстоятельства. Отца не стало два года назад, а больше меня там ничего не держит. Он всегда был ко мне холоден, от него редко звучали теплые слова и тем более слова поддержки. Он был чужим человеком как для меня, так и для мамы. Я до сих не понимаю, как у таких абсолютно во всем разных людей получился я. Сколько себя помню родители жили отдельно и даже не пытались как-то сожительствовать. В какой-то момент отец собрал чемоданы и умотал в Питер, позволил нам с мамой выдохнуть с облегчением. Как оказалось временно.
Он ворвался в мою жизнь и заявил о своих планах, разрушив мои в прах.
Мне захотелось сбежать в неизвестном направлении, скрыться на другой планете, а лучше вселенной, но ни в коем случае не подчиняться ему. Я даже обратился к его лучшему другу, Петру Савельевичу, и мы вроде бы придумали план, но в один момент все изменилось…
