Как рано Вы почувствовали тягу к духовному, и когда пришло ощущение, что есть какое-то Водительство?
С детства я очень много молилась. Меня воспитывала больше бабушка моя, Зиновья. Она умерла, когда мне было десять лет.
Тоже Зиновья?
Да, она тоже Зиновья Васильевна. Я была с ней, пока она не ушла. Православной она была. Мы с ней каждый день ходили в церковь и на могилу отца моего; это далеко было (километра два), в селе нашем, и я каждое утро рано вставала. У меня икона до сих пор есть “Троеручица”, – ещё бабушку благословляли её родители, когда она замуж выходила. Я с детства помню единственную, вот эту, икону. И я всегда молилась: перед едой молилась, после еды молилась, перед сном молилась, после сна молилась. В общем, всё делала с молитвой, для меня это было вполне естественно, как дышать. Бабушка была глубоко религиозной, она знала стихи, молитвы на греческом, на латыни и учила им меня.
И постоянно (с детства) у меня перед глазами, перед внутренним духовным зрением, стоял Старец – аскет с длинными седыми волосами. И стих был какой-то очень длинный (не помню уже, на каком языке) о том, как он постился всё время: вода и краюшечка хлеба. Это потрясало моё детское воображение, и не хотелось упасть лицом в грязь перед этим Старцем, который видит и мой Путь.
А в школе было другое: там были плакаты о сектантах, о религиозном фанатизме. В школе нам всем внушали отвращение к религии, и это отдалило несколько от первоначального пути. Но, немножко отклонившись, я ещё сильнее туда притянулась, потому что чувствовала за собой какую-то вину.
И мне потом, собственно, несложно было, я даже не думала о своих лишениях. Допустим, тяжело телу, какие-то боли, а болей очень много, практически всегда, но мне было Сказано: “Ты не должна замечать боли”. Как дыхание незаметно производится – мы дышим, мы же не замечаем, как мы дышим, – так же и боль не должны замечать. Поэтому даже не позволяла себе об этом думать.
Но если какой-то момент, когда уж совсем плохо, то вспомнишь образ Христа, который идёт с крестом на Голгофу, и до того устыдишься внутренне, что такая мысль могла тебя посетить, саможаления. Разве плохо, когда всё у тебя есть, всё, что нужно для работы, – не на улице живёшь, и вообще можно найти при желании то, что обрадует.
Я знаю, что Вы благословлялись у старцев в Сергиевой Лавре, ездили в Серафимо-Дивеевский монастырь. Как это происходило?
Мне очень близки русские старцы, русские святые. Я просто обожаю Серафима Саровского, я чувствую его помощь, его Любовь. После того, как он ответил на тайный вопрос моего сердца, даже не сформулированный в мысль конкретную, я была потрясена его слухом, его Любовью и тем даром таинства, которое произошло у меня с Серафимом Саровским. Он сказал, что не надо об этом говорить, потому что не каждый поверит. Как мне один батюшка сказал: “В монастырях всю жизнь живут, молятся, а у них не происходит столько таинств, сколько у Вас!” Хотя я ему не рассказывала обо всех таинствах, которые происходили.
Я уже говорила, что с детства была глубоко религиозным человеком. И в той церкви, где меня крестили, я там впервые исповедовалась, как это положено по земным законам. Потом я посещала многие монастыри, где находятся частицы мощей Пантелеймона-целителя, Андрея Первозванного и других святых, но всегда мечтала побывать в Дивеево, хотя мне как-то в это не верилось. А тут всё сложилось само собой.
