– Знаешь, что тебе не помешает? – Он горячо обжигает дыханием ее ухо. Челси не двигается, и горячая вода, почти кипяток, стекает по ее рукам. – Небольшой спа-уик-энд. Жена Брайана может рассказать, куда она ездит. Бокал шардоне, пару уколов, чтоб подтянуть все, что висит, восковая эпиляция, маникюр-педикюр, прочая фигня… Пусть твоя мама присмотрит за детьми. Сосредоточься на себе.
Из неподвижной Челси становится напряженной, невольно приподнимает плечи. Спа – это деньги. А значит, он еще не видел, что лежит у него на столе. Не видел письмо из банка. Если сейчас она упомянет о нем, то Дэвид обвинит во всем ее.
– Не знаю, – мягко и осторожно отвечает она. – То есть ботокс – почти то же, что и ботулизм. Неужели в самом деле надо вкалывать себе яд?
Дэвид немного отстраняется. Горячее дыхание скользит вдоль виска.
– Может, перекрасишься в блондинку? Высветлишь волосы или сделаешь эту хрень… как там она называется? Что-то на французском.
– Балаяж, – тихо говорит Челси. – Я уже и так…
– Тебе нужно о себе позаботиться, – сообщает Дэвид, и это звучит будто очередная чушь из пабликов в соцсетях. – Побалуй себя.
Она выключает воду и смотрит на руки – они цвета сырого мяса, сердито-розовые, будто пасхальный окорок. Муж тоже замечает это.
– И пока будешь там, сделай себе французский маникюр. Девушки в офисе его носят.
Дэвид шагает назад, выбрасывает бутылку в мусорное ведро и берет новую, откупоривая ее о гранитную столешницу: когда они покупали дом, он настоял на том, чтоб столешница была именно такая. Челси считала, что это излишество, но Дэвид одержимо хотел, чтоб у них все было, как у семейки Джонсов[5]. Как у других парней из офиса. Откинувшись спиной на стойку, он смотрит на жену, ожидая ответа, – но ей сказать нечего. Челси отворачивается и продолжает уборку. Может, если раковина будет безупречно чистой, а столешницы – блестящими, то он перестанет видеть в ней самой еще одну вещь, которая просто нуждается в починке.
И даже ее попытки «работать» – очередная ложь. Уборка – вот ее работа, ведь это вписывается в невозможный образ Трофейной Жены.
– Я предлагаю тебе спа-уик-энд, а ты даже не можешь на меня посмотреть?
Жар приливает к щекам и к шее сзади. В несколько глотков Дэвид опустошает очередную бутылку пива и с грохотом ставит ее на стойку, отчего Челси вздрагивает.
– Не уделишь даже каплю внимания собственному мужу?
Челси поворачивается к нему и сглатывает, будто пытается протолкнуть в пищевод большую таблетку. Она, должно быть, потеряла счет выпитому им пиву, потому что он явно куда более пьян, чем ей казалось. Челси прекрасно сознает, как выглядит: глаза широко раскрыты и покраснели, плечи сведены к ушам, а руки напоминают цветом клешни омара. Она некрасива, она ощущает себя маленькой и хрупкой, но Дэвид смотрит на нее так, будто эта картина вызывает в нем лишь злость и желание доломать ее. Челси вдруг вспоминает, как однажды они были на пляже и Дэвид нашел на побережье высохшие морские звезды и смеялся, давя их ногами, вытаскивая лакомые белые внутренности и растаптывая все остальное в меловую пыль.
– На что ты, блядь, смотришь?
Выходит почти как рык, и на этот раз Челси не может удержаться и вздрагивает.
Он злится, когда она дрожит. Но в то же время ему это нравится.
Так все и происходит. Мало-помалу, даже делая все возможное, чтоб следовать его правилам и говорить только то, что он хочет слышать, Челси раздувает в нем злость, и Дэвид с готовностью заводится. Будто она гонит его все дальше и дальше по коридору, из которого нет выхода.
