Белые стены, стерильное помещение, а я лежу в фольге, и только два глаза мечутся битый час туда-сюда. Кожу жжет, я мычу, но никто не приходит мне на помощь. Как раз сбоку висят часы и словно бы продлевают мою агонию, а когда я уже готовилюсь взорваться и разнести все вокруг, надо мной появляется лицо Ремарк.
– Давайте посмотрим, как у нас здесь.
Я лишь процедила пару нецензурных фраз. Врач закатила глаза.
– Нас учат переносить разную боль и невзгоды.
– Но ведь жжется и зудит, – прошипела в ответ.
Едва меня освободили, вскочила.
– Не вздумай чесаться! – прорычала Ремарк, и я, зажмурившись, замерла.
Может, в их с генерал-адмиралом союзе он и не самый страшный персонаж. Его жена – просто садистка.
Когда я направлялась домой, у меня возникла интересная мысль. В военном искусстве есть удачное применение длинным волосам, и я должна им воспользоваться. Но использовать новейшие разработки или оружие флота было бы ошибкой, значит, нужно стребовать с кое-кого должок.
Висари – мой одногруппник, шаутбенахт, но служит в снабженческой отрасли и может достать и сохранить что угодно.
Едва я прошла через охрану и возникла пред взором приятеля, тот неприветливо на меня зыркнул и проворчал:
– Ну, чего явилась?
– Почему сразу явилась? – невинно хлопнула я глазами.
– А ты просто так никогда не заходишь.
– Да ладно. Как поживаешь? – вкрадчиво спросила, устраиваясь напротив.
– Прекрасно. Жена продолжает сводить меня с ума, и у нас в семье скоро прибавление.
Я от удивления широко раскрыла глаза:
– Висари, побойся бога! Это же шестой ребенок.
– Я максималист. Так чего тебе надо?
– Узнать, как твое здоровье.
– Прекрасно. Поставил протез на коленную чашечку и вырастил новую печень…
– А я тебе говорила, твоя любовь к уларским малткам скажется!
– Не начинай! Ты признаешься, зачем пришла, или мне тебя пытать?
– Конечно же нет, тебе нельзя играть в эротические игры. Ты женат и семейный человек, – сокрушенно вздохнула я.
– Неужели я вижу тень прежней Айсиры? – впился в меня глазами Висари.
– Хорошо-хорошо, я все скажу. Гони мне рудеки.
– Ага! Значит, все-таки не просто так пришла.
– Нет, не просто, – созналась я.
Хмыкнув и пожевав губы, Висари встал и пошел рыться в один из отсеков хранилища.
– Мне не нужно списанное, мне надо новенькое. Желательно то, что должно пойти на утилизацию.
А значит, опасное оружие, запрещенное Союзом.
Висари недовольно на меня посмотрел.
– Признайся, ты который год уже лелеешь планы засадить меня в каталажку? – буркнул друг.
– Ой, да ладно. Никто ж не узнает.
Бывший одногруппник скрестил руки на груди и посмотрел на меня как на дурочку.
– Сама-то в это веришь?
– В этот раз проблем не будет, – хмыкнула я.
– Расскажешь? – поднял брови Висари.
– Нет. В этом случае ты однозначно загремишь в каталажку.
Мужчина лишь покачал головой.
– Попомни мои слова: однажды ты проснешься, а тебя уже не существует, так как ты – это «совершенно секретно».
– С чего ты взял?
– Потому что согласно документам большую часть жизни ты прожила в других ролях и как личность фактически не существуешь.
– Давай то, что я просила, – возвела очи горе.
Покопавшись на задворках вселенной – в дальней бронированной кладовке, где Висари собирал особенно интересные экспонаты, мне принесли то, что требуется.
