Я кидаю маску Тигры на его стол и тычу в неё своей лапой. Благо хоть отверстия для пальцев сделали. В этом костюме спариться можно!
– Это что? – спрашиваю с раздражением.
– Не знаю, – невозмутимо. – Но Вам идёт.
И опять нервный тик от его ответа начинается.
– Что значит «не знаете»?
Моё терпение – как воздушный шарик. Надувается сильнее и готовится вот-вот лопнуть.
– Мне это как униформу официантки выдали!
– Правда? – выгибает бровь. Спрашивает таким тоном, будто слышит об этом впервые и удивлён. Но неискренне. – Вы лукавите. У меня ответственные работники, которые не стали бы шутить над Вами.
– То есть… – ставлю руки в бока, не сдерживаясь. Не умею я! Вспыльчивая и неконтролируемая! – Вы думаете, я этот костюм из дома притащила, чтобы перед Вами… – поворачиваюсь к нему спиной и взмахиваю непонятной рыжей продолговатой штукой, – хвостиком повилять?
Да «хвостик» – это ещё громко сказано!
Он скрещивает руки на груди, откидывается на спинку кресла и задумчиво отвечает, почёсывая подбородок:
– Зная Вас – это не исключено.
– Вы серьёзно?!
– А похоже, что я смеюсь?
Честно говоря, я начинаю сомневаться, что это Бахрамов решил отомстить мне и подшутить. У него же... лицо каменное, как и у всех работающих здесь людей.
– Вообще, не очень, – уже немного успокаиваюсь. – То есть это не Вы приказали выдать мне этот костюм?
Я смотрю на него и надеюсь понять наконец: нормальный он мужик или всё же урод.
Но Бахрамов только задумчиво смотрит вперёд, потирая щетину. А я вдруг замечаю, что он сегодня в рубашке чёрного цвета. И она очень эффектно смотрится на его теле.
Ой, тьфу, куда я смотрю?
– У меня другой вопрос.
Внезапно улавливаю в голосе несдержанный смешок. Уголок его губ дёргается в улыбке, но тут же возвращается в изначальное положение.
Так это всё же он сделал?!
– Вы его зачем надели?
Хлопаю ресницами и пытаюсь переварить то, что он сказал. Неловко шмыгаю носом и перевожу взгляд с его лица на окно.
Действительно... А зачем я его надела? В нём жарко до безумия. И это явно наряд не для официантки.
– Знаете, – внезапно продолжает он. – Если бы я так подшутил над Вами, я бы выбрал что-то эротичнее. А это – полная безвкусица.
Я резко разворачиваюсь, забыв маску у него на столе. И быстрее бегу обратно, туда, где получила форму.
Так это что, не он был?
Но вообще, если подумать… Бахрамов же расквитался со мной уже. Отрабатывать заставил. И я согласилась. Где я ещё накосячила? Нигде. И мстить мне вроде больше незачем.
Вот же дура! Я перед ним сейчас так опозорилась!
Но постойте-ка, тогда нафиг мне его выдали?
Возвращаюсь обратно. А там никого. Как назло. Парень, который выдавал форму, как будто почувствовал, что жареным пахнет, и ушёл.
Беру сама уже другую форму и переодеваюсь в раздевалке. Возвращаюсь к кабинету Тимура Руслановича, захожу. Он уже пьёт кофе. Ждёт меня.
Я неловко прохожу, сажусь напротив.
Неловко, да.
– Так что там за собеседование?
Он, наконец, поднимает на меня взгляд, делает очередной глоток кофе и резко отрывается от кружки, округлив глаза. Опускает их в пол и шипит от злости, ставя стакан на стол.
Хочется сказать: «Так тебе!», но я молча дожидаюсь, пока он придёт в себя после ожога.
– Тест на стрессоустойчивость Вы не прошли. На адекватность тоже. Можно сказать, Ася, что Вы провалились по всем фронтам.
Ох…
– Так Вы специально это сделали? – произношу устало. Надоело мне с ним бодаться. Резко чувствую упадок сил.
