. Музыка – как, кстати, и запахи – наделена невероятной способностью точно датировать этапы человеческой жизни. Голос Мари Савиньи заглушил первые ноты рефрена, зазвучавшие в голове ее дочери.
– Ты, наверное, проголодалась? Сделать кофе?
Виктория покачала головой:
– Больше всего мне сейчас хочется принять горячий душ.
– Ну конечно, дорогая, душ… Сейчас принесу чистое полотенце. Загляни в шкаф, там твоя одежда, я так и не решилась ничего отдать. Вещи наверняка вышли из моды, да и слишком маленькие, но как только захочешь, пройдемся по магазинам и все тебе купим.
Виктория молча кивнула и пошла к двери ванной.
Тусклая лампочка в пыльном плафоне освещала небольшой кухонный стол, за которым сидел Жак. Он налил себе вторую рюмку самогона и спросил у Мари, примостившейся на краешке стула и не спускавшей с него глаз:
– Дала ей полотенца?
– Да.
– Успела увидеть…
– Нет! – отрезала она, энергично покачав головой. – Я разложила одежду на кровати. Может, когда она будет…
– Мы должны знать! – рявкнул Жак, хлопнув ладонью по столу.
Мари вздрогнула и на мгновение опустила веки, как будто надеялась прогнать сомнения мужа.
У Виктории была родинка в форме вытянутого сердечка прямо над левой ягодицей. В детстве форма была почти идеальной – казалось, что это ангелы сделали татуировку. Сначала родинка очень всех забавляла, потом, как это всегда бывает в жизни, восторг первых месяцев сменился обыденным восприятием повседневности.
Мари не испытывала ни малейшего желания проверять. Ее драгоценная девочка вернулась после долгой разлуки, и сомнению больше нет места в их доме. Женщина пролила слишком много слез, ждала ночи напролет, уставясь в потолок, вздрагивала от малейшего скрипа половиц и дуновения ветра в лиственницах на опушке, каждый телефонный звонок разрывал ей сердце, каждое письмо было как удар ножом в живот. Каждое утро, стоило солнцу взойти над горизонтом, она упрекала Бога и весь мир за то, что не вернули ей дочку. Наплевать на родинку! Да и существовала ли она когда-нибудь? Господь смилостивился над Мари, все остальное не имеет значения.
Трубы загудели по всему дому, когда девушка выключила душ. Жак по-волчьи резко вздернул голову и молча повел подбородком. Жена в ответ неодобрительно поджала губы, но подчинилась.
На втором этаже Виктория открыла дверь ванной, выпустив облако пара, и вернулась в свою комнату, завернутая в полотенце, с еще влажными волосами. Мари улыбнулась и спросила:
– Дать тебе фен?
Виктория покачала головой – нет, не стоит.
– Я приготовила тебе трусики и лифчики, – добавила Мари.
– Спасибо… – застенчиво сказала девушка, сбросила полотенце, скользнувшее вдоль спины, повернулась и посмотрела в лицо матери, стоявшей в дверном проеме. Яркий свет подчеркивал жесткость черт ее лица. Виктория протянула руку и резко толкнула дверь. Мари осталась в темном коридоре и не успела увидеть, есть на пояснице пресловутая родинка или нет.
В их тандеме за рулем служебной машины всегда сидел младший лейтенант Борис Павловски. Максим с удовольствием уступал ему эту скучную обязанность: сам он, глядя на мелькавшие мимо пейзажи, впадал в гипнотический транс.
Следственная группа, принявшая Викторию Савиньи, немедленно связалась с прокурором республики, и уже через час назначили судью, который будет курировать дело. Вслед за этим задействовали бригаду Анси, и Ассия Ларше отправила следователей домой к молодой женщине. Вторая группа – группа Б, состоящая из Ахмеда и Эммы, – присоединилась к коллегам младшего лейтенанта Робье, чтобы выяснить, что они накопали в связи с утренней аварией.
