Она подняла голову, размышляя.
– Я… Столько всего было… – Ее глаза увлажнились.
Воспоминания переполняли душу – воспоминания о десяти годах крестной муки.
– Будем двигаться назад во времени поэтапно, – очень спокойно произнес Максим, – и тебе не придется выкладывать все одним махом. Сделай глубокий вдох и подумай о том, что происходило прямо перед тем, как ты села в машину. Как ты оказалась у пункта уплаты дорожного сбора?
Виктория пригладила челку и сказала:
– Я шла по лесу.
– Как долго? – спросил Максим.
– Не знаю… Полчаса, может, час…
– А что было до леса?
Максим совершал обратный путь по памяти молодой женщины, подобно Тесею, ведомому нитью Ариадны. Борис принял расслабленную позу, как бы подавая напарнику сигнал: «Ладно, приятель, солируй…»
– Я была в машине, – дрожащим голосом сообщила Виктория.
– Кто-то тебя подсадил? Помнишь где?
Переплетенные пальцы девушки побелели от напряжения.
– Я была в багажнике. Связанная.
Максим и Борис прилагали неимоверные усилия, чтобы не спугнуть ее: они двигались в тумане к краю утеса, до пропасти оставалось несколько шагов.
– Почему? Кто это с тобой сделал? Зачем?
Он сразу пожалел, что задал три вопроса подряд, поняв, что это может спровоцировать у собеседницы страшные воспоминания и настроить против него. Нужно сдерживаться, взвешивать каждое слово, обращаться с Викторией как с раненым животным. Он сразу вспомнил лиса из своего детства – тот угодил в волчий капкан, но не понял, что человек хочет ему помочь. Сейчас Максим разделял с жертвой похищения боль мучительного прошлого, шрамы на ее душе.
– Ну…
Хлопнула входная дверь: вернулся Жак. Виктория вздрогнула, по щеке скатилась одинокая слеза.
– Не торопись, мы подождем… – сказал Максим.
Виктория часто задышала, хлюпнула носом и продолжила:
– Я не знаю, кто запихнул меня в багажник. Наверное, он был с тем… с тем, кто меня… похитил.
Им показалось, что время замерло. Слово прозвучало. Оно содержало в себе чудовищные коннотации, несло с собой такой вал жестокостей и отчаяния, что у Максима оборвалось сердце.
Виктория долго молчала, и воцарившуюся в комнате тишину нарушало лишь дыхание их троих.
Максим осторожно подался вперед, как будто хотел подуть на бесценный кристалл, и прошептал:
– Значит, тебя похитили? И все эти годы ты находилась в плену?
Губы Виктории дергались, из глаз неостановимым потоком текли слезы. Она судорожно вздохнула и часто затрясла головой:
– Да.
В одном из частных салонов отеля «Империал Палас», где обосновалась группа журналистов-расследователей Smartmedia, три женщины и один мужчина молча сидели перед своими ноутбуками. Айя дорабатывала статью, покусывая ручку, Камилла грызла ногти на левой руке, а правой листала интернет-страницы, Илена беззвучно повторяла слова песни, звучавшей в наушниках, а Тома, то и дело поддергивая рукава любимой джинсовой рубашки, просматривал заметки о захвате заложников, случившемся несколько часов назад.
Инес Зиглер, в расстегнутом бежевом плаще, ворвалась в комнату как яростный смерч. Под мышкой она держала картонную папку и планшет, в руке – стаканчик кофе. Айя вздрогнула – только что не подскочила, Илена сдернула наушники и захлопнула ноутбук, а Камилла и Тома замерли на стульях, выпрямившись, как примерные первоклашки при виде главной наставницы.
– Итак, – нарушила тишину Зиглер, – не стану скрывать, что хочу побыстрее закрыть историю с захватом заложников.
