А сейчас? Куда делись тот азарт и буйство чувств? На какой поляне я их потеряла, пока домой бежала?
О-о-о-о! Я сошла с ума!
– Ты сейчас взорвёшься дорогая! – ухмыльнулась мама, а я тут же подняла на неё глаза. – Я имею в виду, что ты уже седьмой блинчик ешь. Пожалей себя, малышка.
Ага. Я-то знала, что мама всё прочитала по моему лицу, а сказала преследуя две цели: меня вернуть на землю и гостей не ставить в неловкое положение.
– Ладно, – кивнула я. – Ты права, мам. Кстати, красивый костюм, Костя.
Оборотень весело улыбнулся, и поправил лацканы:
– Думал тебя пригласить на прогулку. В кафе сходим. Посидим. Поговорим…
– Не-а, – вместо меня ответил Тим. – Девушка уже приглашена. Будем культурно развиваться. В музей пойдём.
– Да-а-а, – согласилась я. – Музей. Развиваться. С начальной школы в музее не были. Пойдёшь с нами?
– Нет, – покачал головой Костя. – Не моё.
– Сестре и подруге звонила? – поинтересовалась мама. – Мне они всё утро названивали.
Меня сдуло со стула так быстро, что отвечать пришлось уже у дверей:
– Потом. Я. Потом. Ти-и-и-им!
М-да. Вела я себя крайне негостеприимно. Это читалось по глазам мамы и её разведённым от удивления в стороны рукам. Я понимала её – она меня не так воспитывала.
Драк запихнул себе в рот половину блинчика, вытер руки, и приблизился. Одним движением предложил мне держаться за его локоток, раз уж рот был забит. Что я и сделала, убегая от собственного ненормального состояния.
Краеведческий музей находится на другом конце городка возле старого капища – последнего рукотворного объекта. Дальше, за горизонт простирался манящий и грустный осенний лес. Меня не могли обмануть его яркие одежды и ароматы диких плодов. Я точно знала, что окружающее нас – камуфляж, чтобы прикрыть им затухание движения и приближающийся сон природы. Им будет окутано всё, что пока радует глаз.
Водитель Драка выскочил, чтобы помочь мне выйти из автомобиля, но Тимофей остановил его, и сам открыл дверь, галантно предложив руку.
Казалось, что тысячи мелких иголок кололи ладонь и пальцы, пока мы шли за руку с Тимом до входа в музей. Но это ещё не самое ужасное. Вернее: оно было на троечку.
В четыре балла по пятибалльной системе я бы оценила свой нюх и зрение, которые улучшились с момента перерождения и откачивали полученную информацию, естественно, в рассудок, а тот моментально включился в работу.
О, было над чем призадуматься! Мысли вырабатывались с такой продуктивной скоростью, что хотелось взять камень, треснуть им по вместилищу идей и передохнуть в обмороке!
М-да, это ещё ничего – рассудок у меня крепкий, потому худо-бедно справлялась. Но самое ужасное – это воображение. Вот его штормило на отлично! Сразу вспомнились кадры из фильмов о любви, картинки и фотографии на ту же тему. Затем, воображение внесло изменения в каждый оригинальный постер или кадр, дорисовав на нём наши с Драком лица.
В общем, я переживала не самые простые две минуты в моей жизни, и не самые лёгкие двадцать шагов по прямой до крыльца музея.
О, как же я была благодарна директору Парксу, что не стал долго нас задерживать и почти сразу открыл дверь. У-ух, я бы точно глупостей натворила! Каких – не знаю: ведь мои подростковые постеры были целомудренны, но не факт, что всё бы обошлось.
Виват третьим, но иногда совсем не лишним, одним из которых в данный момент времени являлся Паркс!
Я любила дух музейного старья! Причём, запах самого Паркса был на фоне общего едва различим. Не мудрено – вековая пыль въелась в кожу и одежду директора, превратив его в часть экспозиции.
