Женщина покопалась в одном из ящиков и достала оттуда нечто похожее на медальон.
– Попробуйте попасть в лоб манекену, – предложила она.
Коун повертел в руках пистолет и, почти не целясь, выстрелил. Фигура качнулась. В мишени появилась дырка от пули.
– А теперь, – сказала смуглянка, – я повешу ему на шею амулет. Эта ладанка хранит на себе след поцелуя возлюбленной английского короля Ричарда Львиное Сердце. Стреляйте, – скомандовала она, встав рядом с Коуном.
Коун выстрелил. Дырка от пули появилась в стене рядом с манекеном. Инспектор хмыкнул и выстрелил снова. Пуля опять прошла мимо. Он рассердился и нажал на спусковой крючок три раза подряд. Результат был тот же. Коун бросил пистолет на стойку, буркнул:
– Фокусы.
– Стреляйте из своего, – сказала смуглянка. Коун недоверчиво взглянул на нее. Но предложение принял. И опять промазал.
– Если хотите, – сказала женщина, – я могу сама встать там. Иногда мы это делаем.
– Вставайте!
Смуглянка спокойно прошла за барьер, сняла ладанку с манекена, надела ее себе на шею, отодвинула манекен в сторону и заняла его место. Глаза ее улыбались. Коун поднял пистолет, прицелился. Потом опустил руку.
– Нет, – пробормотал он. – Нет, милашка. Если ты вздумала меня попугать, то ты ошиблась. Отодвиньтесь вправо, – резко сказал Коун. Смуглянка покачала головой.
Коун спрятал пистолет. Женщина медленно вышла из-за барьера, сунула ладанку в ящик. Она была явно смущена. А Коун подумал, что он был бы плохим полицейским, если бы не воспользовался ее растерянностью.
– Госпожа Эльвира будет недовольна? – спросил он.
Смуглянка кивнула.
– Это впервые, – прошептала она. – Я не смогла. Я знала, что вы не будете стрелять. Но мне стало страшно. У вас было такое злое лицо. Меня никто еще не просил сойти с этого места. Они не догадывались. А вы… – И на глазах смуглянки показались слезы.
– Как вас зовут? – спросил Коун.
– Бекки.
– Вас могут уволить за это?
– Да. Госпожа Эльвира очень строга. И если она узнает…
– Она не узнает, – сказал Коун. – Но вы, Бекки, должны сказать мне одну вещь.
Бекки благодарно взглянула на инспектора. Она ответит на любые вопросы.
– Вчера ночью вы были в салоне?
– О да.
– Госпожа Эльвира тоже?
– О да.
– Кто еще?
– Кнут Диксон, Перси, Фримен из «Трибуны», господа, которых я плохо знаю, потом пришел Бен Аюз. Это было часа в три.
– Что они делали?
– Как всегда. Говорили. Немного пили.
– Что-нибудь странное вы заметили?
– Госпоже Эльвире было неприятно присутствие Бен Аюза. И все…
– Когда ушел Бен Аюз?
– Часа в четыре.
– А остальные?
– Кнут Диксон вышел вслед за шахом. Потом ушел Перси. За ними примерно через полчаса уехал журналист Фримен. Он у нас часто бывает. Под утро разбрелись остальные.
– Госпожа Эльвира о чем-нибудь говорила с вами?
– Нет.
– Хорошо, Бекки. Я буду хранить нашу маленькую тайну. А вы ничего не говорите госпоже о моем посещении. Я побеседую с ней сам. Пока, Бекки. Да, кстати, рекламации на амулеты к вам поступают?
– Что вы, господин полицейский. Ведь те, кто живет, считают, что им помогают амулеты. А мертвые не приходят. Не так ли, господин полицейский?
– Да, – сказал Коун. – Мертвые не приходят…
Возвращаясь домой, инспектор купил книжку Кнута Диксона. Полистал ее и кинул в угол, где уже лежала вчерашняя газета с обстоятельным описанием событий в «Орионе», а также загадочного убийства Бредли. Имя Вилли Кноуде, как и догадывался Коун, фигурировало в отчете. Упоминалась и фирма «Дорис». На все лады склонялась фамилия Бен Аюза.
