Ячейка - страница 12

– А из событий? – спросил Годарт, приверженец дела, а не философии.

– Надо признать, что жизнь здесь достаточно монотонна, – признался консул, аккуратно удерживая пальцами мясо и недоверчиво проверяя его на качество.

– И все-таки? – подтолкнула Хелин.

Гарс помолчал, припоминая. Затем отложил пищу.

– Пожалуй, могу рассказать про проповедника. Выступал пару месяцев назад под видом кармелита. Перекрывающая все энергетика. В его подаче было что-то… гнетущее. Почти гитлеровская экспрессия – простите за сравнение, но так и было! Никаких компромиссов, никакой пощады. Он остервенело линчевал и знать, и духовенство, их плебейский образ жизни – для недоедающих бедняков бальзам на душу. Прекрасно подготовленный психолог-манипулятор с поставленным голосом и выступлением. Он читал проповедь и обличал в течение нескольких часов, собрал огромную толпу и руководил ею как тряпичными куклами. Затем – устроил ритуальное «сжигание сует», как он это назвал. Сожжение всего материального, что отворачивает душу от Бога. По его приказу люди несли из своих домов от мелочей, вроде игральных карт и костей – и до действительно стоящих вещей. Жена торговца тканями принесла свои украшения и платья. Кто-то целые сундуки посуды таскал. И все это бросалось в костер! Одно, другое, третье. Вещь за вещью.

– У кармелитов среди прочих условий устава было предписание нищеты, – пожал плечами Годарт.

– Да, только этот кармелит – обронил Гарс, заглотив кусок мяса, – весьма посредственно его соблюдал. К слову, его помост был выстлан лучшими коврами, которые нашли в Гааге. Гостил он не у кого-нибудь, а в доме местного старейшины. Вообще у него, выражаясь ближе к современности, был масштабный тур, шоу от Франции до Фландрии, и каждый город предлагал бедняжечке самые роскошные из возможных условий – только чтобы он приехал именно к ним в первую очередь. Люди покидали свои дома и семьи, чтобы следовать за этим парнем и его окружением. Не только бедняки, но и богатые тоже – из тех, кто прониклись «философией».

– Талант! – признала Хелин. Она слышала ни одну подобную историю, но не от очевидца событий.

– Ох… Я скучаю по словам вашего времени, – признался Гарс, немного грустнея, – Психолог. Манипулятор. Ну вот как тут произносить подобное? В этом есть нечто запретное. Особенно мне нравятся длинные составные слова, с нагромождением согласных, желательно термины. Иногда я пытаюсь объяснить их своему псу, но он, конечно, даже если слушает, едва ли различает.

Он откупорил собственную флягу с водой и сделал несколько мелких глотков. К местным напиткам консул не притронулся.

– Сейчас повозка со спектаклем подъедет, – напомнила Хелин, привычно ища глазами на запястье свой телефон, которого там, разумеется, не было.

– Церковное моралите?

– Нет, небольшое представление про Цереру и Вакха, во славу веселья и выпивки.

– Ура, – пробормотал Гарс, – На площади напротив церкви? Еще лучше.

Они поднялись с лавки, стараясь никого не задевать. Окружающим было не до них, тем более что на другом конце стола в это время началась перепалка, кто-то кому-то вылил кружку пива за шиворот и пошло-поехало.

Сценку показывали на двухэтажной повозке, которая разъезжала от площади к площади. Первый этаж служил костюмерной, кладовой, местом переодевания и Бог знает, чем еще. Ну а наверху разыгрывалось действо. Обычно там можно было наблюдать библейские мистерии в исполнении членов гильдий («Воскрешение Лазаря от гильдии врачевателей», «Распятие Христа от гильдии мясников»), или церковные поучительные сказания о добродетелях и пороках. Однако сегодняшняя шалость была отнюдь не каноничной. На страх и риск актеров сюжет дерзко выстроили между богиней плодородия и богом виноделия, тормошащих Венеру бросить на время любовные страдания и присоединиться к их празднику жизни. Жители радостно подхватили призыв к кутежу, и недлинный спектакль прошел на ура. Церковные служители отреагировали с не меньшим энтузиазмом, вот только эмоции их захватили другие. Когда священники поняли, что за святотатство происходит под самым носом и решительно двинулись наводить порядок, забава уже кончилась, а кучер вовсю настегивал лошадей и пробивался сквозь людское море. После того, как повозка исчезла под одобрительные или негодующие крики фраппированной толпы, на площади по приказу еще громче заиграла музыка, а на деревянной площадке от души принялись выплясывать местные. Неподалеку развернулся уголок игр и состязаний, со стрельбой из лука, местами для борьбы и петушиных боев.