Нужно было остановить это. Все выходило из-под контроля. Что не так с Гарсом? С его настроением и словами? Откуда эти проблемы с памятью? Нехарактерное поведение? Что за человек находится сейчас с ней рядом?
– Иоанн, вы… – в страхе начала девушка, но осеклась.
– Да? – спросил художник, придерживая забитую до отказа сумку.
Она не могла впутывать его в это.
– …Вы необыкновенный человек, – закончила путешественница, – Если мы с вами разминемся и больше не увидимся, обещаю, я буду помнить сегодняшнюю встречу.
Ван Эйк улыбнулся.
– Не пренеможите мой скромный рисунок. Он для вас.
Хелин подошла к пергаменту, лежащему поверх парадной скатерти. Девушка не могла заставить себя отказать просьбе, хотя с жалостью понимала, что не заберет набросок. Все вещи, выносимые из «Ячейки», обращались в прах. Они могли существовать только в этом закольцованном пространстве. Неважно – заберет она портрет, забудет на столе или выбросит из окна – маленькому шедевру оставалось жить считанные минуты.
Для работы ван Эйка это было ужасной несправедливостью.
Хелин слегка подрагивающими пальцами стиснула рисунок, понимая, что видит художника в последние убегающие секунды. Нужно было закончить все правильно, формально, по этикету, и выйти из комнаты с высоко поднятой головой. И остаться наедине с Гарсом – если человек, в обществе которого она находилась, был им. Ученая не знала, что и думать. Да, путешествия во времени – это призвание, в котором она уже немного поднаторела. Да, есть уже установленные законы, которые, как ей казалось, работают. Но на что, в сущности, можно полностью положиться? Вероятности допустимого – одна сплошная терра инкогнита с неизвестным воздействием на суть вещей и психику. Она вдруг поняла, что не может доверять ничему и никому. Ян, Гарс, слуги, прохожие – находясь одна, как она могла гарантировать, что ее не подводят даже собственные глаза и уши? Привычная гостиная консула, в которой девушка была уже много раз, начала давить, и путешественница захотела оказаться дома.
Не стоило разделяться. Тысячу раз – не стоило.
Стоп. Хелин глубоко вздохнула. Прекратить панику. Нужно поговорить с Гарсом. Отставить пустые фантазии. Прекратить. Панику. Немедленно.
Категоричность к самой себе подействовала как пощечина, и ученая оправилась. Нужно разобраться в ситуации, прежде чем пороть горячку.
Иоанн отвесил поклон, а Гарс и Хелин ответили тем же.
– Вы рекли «разминуться»… Аще ли мне не узреть на трапезе вас и вашего супруга, о ком я онолико наслышан? – на прощанье поинтересовался художник, придавая вопросу форму легкомысленной светской болтовни.
Ученая почувствовала, как внутри у нее зазанозило. Возможно – наверняка – она его еще увидит, но как это будет? Если в новой «ячейке», то ван Эйк даже не вспомнит про ее существование. Хелин постаралась улыбнуться.
– Боюсь, нам придется пропустить сегодняшний ужин. Годарта уже пригласили в другом месте, и, надо полагать, я составлю ему компанию.
– Жаль, – Ян, казалось, действительно немного опечалился, – Так или иначе, мы с учителем пробудем в Ди Хагхе ощо неколико дней, и я уповаю хотя бы ненадолго завладеть вашим вниманием. Возможно, нам удастся поустити25 вашего кузена к сеансу позирования, в этом деле я всею душой уповаю именно на вас.
Хелин и Гарс с Бруно вышли из гостиной. Последнее, что видела путешественница – как слуга, похожий на Бена, убирал со стола блюда, отвечая на какой-то вопрос, заданный художником. Ян перевел на нее взгляд и.. -
