Мысли ворочались вяло. Она зажмурилась и помотала головой. С силой взъерошила волосы, подергала себя за мочки ушей…
…В шкафу висела одежда: серое закрытое платье, клетчатая черно-серая юбка-клеш, две блузки – белая и коричневая, обе с короткими рукавами. На полке – черный свитер и пара футболок, черная и бордовая. Татка достала платье, подошла к зеркалу. Старушечий фасон, старушечий цвет. И слишком велико. Она повесила платье обратно. Сняла с вешалки юбку и белую блузку. Стояла перед зеркалом, рассматривала себя. Юбка тоже великовата, блузка… Она расстегнула верхнюю пуговку, потом еще одну, потрогала выпирающие ключицы. Оторвала ценники…
…Володя постучался. Вера закричала: «Входи!» Он вошел. Вера причесывалась перед зеркалом. В синем платье без рукавов, с ниткой жемчуга на шее, в легких домашних туфлях цвета незрелых оливок.
– Ты красивая, – сказал он, обнимая ее. – Женщина моей мечты.
– Где она? – Вера дернула плечом, сбрасывая руки мужчины.
– У себя в комнате. Что ты собираешься делать?
– Не знаю. Поищу новое заведение, они дали адреса. Черт, раньше надо было думать, все сразу навалилось…
– Ты думаешь, нужно?
– Ты же видел ее! – Вера повысила голос. – Она же никакая, даже говорить разучилась. Она опасна, еще пожар устроит. Я не собираюсь держать в доме психопатку. Кроме того, она воровка. Пока присмотрит Света, а потом… посмотрим.
– Света ее знает?
– Нет, она у меня три года всего. Как она тебе? Сказала хоть что-нибудь? Между прочим, это была ее комната.
– Ничего не сказала. Стояла, озиралась. По-моему, она даже не заметила, что я ушел.
– Господи, за что мне этот кошмар? – простонала Вера. – С Пашей возись, теперь с этой…
– Ты бы не торопилась.
– Я не буду жить с ней в одном доме! – отчеканила Вера. – Я ничего не забыла, понимаешь? И отцу никогда не прощу.
– Понимаю, чего уж тут. Все образуется, не бери в голову.
– Надеюсь.
– Кстати, вы с ней похожи, не близнецы, конечно, но что-то есть.
– Не выдумывай! – с досадой сказала Вера. – Мы с ней совсем разные!
…Они сидели за парадным столом в гостиной. Большие японские тарелки с веткой сакуры – маленькие розовые цветочки – Верины любимые; хрустальные бокалы, высокие стаканы для воды. Копченое мясо, сыр, паштет, квадратики хлеба, ломтики помидоров на листьях салата. Красиво и несъедобно – парниковые помидоры отвратительны. Вера поморщилась – зачем эта помпа, можно было и на кухне. Володя хороший парень, но ничего не понимает, простоват.
Молчание затягивалось, пауза становилась неприлично долгой.
– Это твой муж? – вдруг спросила Татка, подняв глаза на Веру. – А где Паша? – Голос у нее был сиплый.
Вера и Володя переглянулись.
– Паша в больнице, – сказала Вера. – Ты его помнишь?
– Помню. Что случилось?
– Авария. Он в коме уже несколько месяцев.
– Он поправится?
Вера пожимает плечами:
– Врачи не знают. Говорят, делают все, что могут.
– Врачи… – бормочет Татка. – Они всегда делают то, что могут, и даже больше.
Фраза повисает в воздухе. Вера, раздувая ноздри, смотрит в тарелку. Володя вскакивает и хватает бутылку вина, преувеличенно бодрым тоном приглашает не стесняться и накладывать… Паштет свежайший, мясо, сыр! Такой хлеб только в одной лавке. А потом горячее, говорит он, сюрприз. Язык проглотите, девчонки, обещаю!
Вера с трудом подавляет раздражение: да что ж он так суетится!
– А тетя Тамара… – Татка запнулась.
– Мама умерла два года назад.
