Старуха вскочила и гневно толкнула сына в грудь:
– Убирайся отсюда! Ты – вождь, и должен не облизывать мёртвую женщину, а позаботиться о живых! Речь идёт о выживании Тойби! – Она вдруг смягчилась. – Мы – дети природы, наши тела возвращаются к ней, когда жизнь уходит из них. У нас недолгая жизнь, а в твоей было то, чего не было у других. Я старше всех в семье, но не знаю мужчин, получавших любовь, подобную той, что дарила тебе моя а-ми. Благодари её! Наполняй благодарностью каждую мысль о ней, и тебе станет легче, сынок… – Старая женщина обняла сильного мужчину с трясущимися плечами и прижала к груди.
Моё сердце впитало слова старухи, как песок вбирает влагу, и я беззвучно зашевелила губами: Ми-а, благодарю, что ты меня любила как родную дочь. Что ты была такой доброй. Что ты у меня была. Я благодарна, ми-а, что попала в эту Тойби, ведь в ней оказалась ты. Я благодарна, ми-а, вождю, он делал тебя счастливой. Я благодарна его матери, называвшей тебя своей а-ми, она очень мудрая. Я благодарна… Мне и впрямь стало чуть легче, слёзы иссякли.
Отстранившись от матери, вождь тихо сказал:
– Спасибо, мама, ты мне помогла.
– Нишу закроете плитами завтра. Теперь же иди, – приказала мать, – и собери совет Тойби. Семья должна покинуть пещеру! Я побуду с моей а-ми ещё недолго.
Когда он ушёл, старуха оглянусь в мою сторону:
– Выходи, Лил-Ыт, я тебя чую.
Выбравшись из-за укрытия, я робко приблизилась к ней.
– Раз уж ты здесь, делай, что задумала.
Я доставала из медвежьей челюсти душистые цветы и бросала в нишу: медленно, горсть за горстью. Цветы падали на укрывавшую тело шкуру, на волосы моей ми-а, но были почти незаметны – белое на белом. Как на пахучей поляне в день, который я не забуду…
* * *
Я приставала к Кы-А с непрошенной помощью, и, не зная, как от меня отделаться, он потребовал принести клеящую смолу.
– Ты умеешь её готовить? – спросил Кы-А.
Это было нечестно – клеящую смолу готовят охотники, а не девочки! Но я знала, у кого спросить, и побежала к ми-а.
Она смазывала мелкие раны на коже вождя. Не было необходимости расходовать медвежий жир на такие царапины, но вождь и ми-а наслаждались лечением.
– Как готовят клеящую смолу? – выпалила я, подбежав к ним.
Ми-а удивлённо обернулась:
– Зачем тебе знать это, а-ми?
– Для Кы-А. Верно, Лил-Ыт? – Вождь приподнялся на локте. – Твой друг опять что-то придумал?
Я кивнула. Он весело подмигнул:
– Если уговоришь свою ми-а пойти с нами, я тебя научу!
Ми-а не пришлось уговаривать. Мы ушли далеко от становища. Вождь рассказывал, из какой коры и как делают смолу, показывал белоствольные деревья. Небо то тускнело в облаках, то вспыхивало солнцем, и краски становились удивительно яркими. Сперва мы почуяли запах, его хотелось вдыхать и вдыхать! Потом увидели поляну, усыпанную как снегом маленькими белыми цветами. Вождь бросил копьё, нарвал их целую охапку и стал забрасывать ими ми-а. Цветы оставались в её волосах, но были почти незаметны – белое на белом. Я тоже включилась в игру и принялась кидать цветами в него.
– Ах, так? – притворно зарычал он, одним прыжком подскочил ко мне и подбросил вверх.
– Ещё! – завизжала я.
Душистый воздух звенел от щебета птиц, гудения насекомых и нашего смеха. Поставив меня на ноги, вождь крикнул:
– Теперь тебя! – И прыгнул к ми-а, но не подкинул её, а повалил в цветы.
Хохоча, они покатились по поляне.
* * *
– Эти цветы не растут поблизости от становища. Ты ходила за ними одна?
