Поэтому разговор о геноциде населения вряд ли правомерны, говорит Лукашенко. А если без политеса, они – полная чушь. Это был не геноцид, а поход в неведомое. Да, к несчастью он оказался опасным для жизни и здоровья. Но только благодаря добытым в этом походе знаниям такой параметр, как допустимая доза облучения был ужесточен в сотни раз. Еще не так давно специалисты в области химической и радиационной разведки считали, что однократная допустимая доза для солдата – 50 Рентген. А сейчас норматив для населения 0,2 Рентген. Разница, как видите, огромная. Люди, которые ковали ядерный щит, были не глупее нас, другое дело, что у них было гораздо меньше информации.
Последнюю подпись, по сути, разрешение на проведение взрыва ставил представитель Гидромета. Специалисты этой службы всегда очень тщательно прогнозировали, куда может пойти радиоактивное облако. Обычно оно из-за вращения Земли шло на северо-восток и его обычно сопровождали самолеты, отслеживали до самой Камчатки. Основные выпадения радиоактивности случались на Алтае, хотя уже ослабленные. Однако испытания на то и испытания, и проводятся они не где-нибудь, а на испытательном полигоне, потому что могут быть непредвиденные обстоятельства. Были случаи, когда облако шло в обратную сторону по сравнению с ожидаемым направлением. Не учли температурную инверсию, так как не знали, что нужно ее учесть, и вот вам, пожалуйста! Но если все знаешь, что и зачем тогда испытывать?..
Радиационное загрязнение, естественно, никого не радовало, продолжает Лукашенко. И со временем от наземных взрывов отказались. Правда, и это надо сказать прямо, главным образом, не по экологическим соображениям, не ради безопасности населения, а по соображениям секретности. По радиоактивному облаку можно определить параметры заряда, а значит и оружия, его эффективность и вид. Поэтому через 13 лет решено было ввести мораторий на атмосферные взрывы, чтобы не было выбросов продуктов деления, и перейти на взрывы «полного камуфлета». Тогда встал вопрос о том, где «сверлить дырки» для подземных зарядов. И тут очень кстати на полигоне оказался массив Дегелен, поскольку вообще-то полигон выбирали не по наличию такого массива. Это просто стечение обстоятельств, к счастью – удачное.
Утверждение, что место для атомных испытаний выбрали именно так, чтобы подорвать историческую память казахского народа, – ерунда. Хотя бы потому, что о таких вещах никто всерьез не думал. Место – из четырех, предложенных учеными, и одно из них, кстати, располагалось в низовьях Волги, не столь уж далеко от Астрахани – определили по совершенно прагматическим причинам: из-за безлюдности, низкого качества сельскохозяйственных земель, близости большой реки и наличия железной дороги. Со временем выяснилось, что очень «пригодится» массив Дегелен. Если бы не он, было бы непонятно, где взрывать подземные заряды. Перед этим всегда проводились мощные геофизические изыскания, определялось, что можно, что нельзя, насколько разрушен горный массив, есть ли вода и где она. В этом деле масса тонкостей, масса предосторожностей. Тут главное – «как бы чего не вышло». До сих пор в Курчатове живут и работают специалисты, которые готовили и проводили все эти взрывы, а на базе Центра есть институт геофизических исследований (в прошлом – «партия»).
Геофизики определили, что никакое другое место, кроме Дегелена, для подземных испытаний не годится. В урочище Балапан, например, запасы углей, там, по некоторым данным, идет подземная газификация, спровоцированная ядерными взрывами, и там есть подземные воды. Совершенно уникальная ситуация, которой нет, например, в Неваде. Поэтому полигон это не только радиация, ситуация гораздо сложнее! Скважина спустя 15 лет после взрыва вдруг обрушается, образуется воронка… Чем то грозит? Проблема сейчас изучается. В Неваде в этом смысле ситуация проще. Там практически нет воды, поэтому нет опасности разноса радиоактивности с водой. А на Дегелене ручьи текут, бежит речка Чаган. Как бы кощунственно это ни звучало, реализована ситуация, потрясающая по разнообразию. Поэтому мы и говорим, что полигон – это естественная лаборатория, которая дает миру возможность изучать «пейзаж после битвы».
