–– Простите, я ищу тут один адрес, а телефон разрядился. – Среда пошарил по карманам. Когда нашел отрывок бумаги с адресом, показал его хозяйке кафе. – Вот. Это где-то в этом районе. Я жил тут в детстве, но сейчас не могу понять, куда мне идти.
–– О, это совсем недалеко. – надев на нос тоненькие очки, та глянула на заковыристую надпись. – Два дома отсюда, там панельная постройка через парк.
–– Спасибо еще раз. – засобирался на выход Дима. Только встав, остановился и повернулся. – Но почему вы не уедете отсюда?
–– Потому что это наша Родина. – улыбнулась она по-доброму, подавая Диме его подсохшую куртку. – А какая бы она не была… Любить ее надо. Я провожу тебя до черного хода, так будет надежнее.
Дальнейший путь снова лежал под дождем. Вытряхнув из капюшона воду, Дима накинул его на мокрую голову и зашагал в указанную сторону. Огибал лужи и грязные участки. Кое-где под ногами хрустело стекло и шуршала тонкая, сделанная из ленты, колючая проволока, которую еще не успели убрать.
Кусочки, маленькие фрагменты незамеченные уборщиками, но именно из них складывалась вся картина. Власти пытались быстро скрыть то, что уже перло из общества, как прыщ на лбу. От кого? От иностранных коллег, что вот-вот соберутся на очередную попойку, прикрывшись нефтяным саммитом. Не то, чтобы углеводороды были плохим поводом попить и попилить мир заново, но ведь все знали, что за официальной частью обязательно будет светский ужин с множеством того, что по цене уже давно побило новинки авторынка. Среда относился ко всему этому скептически. Что они могли решить, если на Ближнем Востоке Афганский монстр качал в три раза больше нефти чем раньше, но его не было заявлено на мероприятии? Что это был за перформанс от завсегдатаев нефтяного «клуба» – не пускать, пусть мощного в добывающем плане, но новичка? Или это был сабантуй-междусобойчик? Ну, тогда это не перформанс, а преферанс. Как подъездные алкаши «соображают на троих», так и эти тоже… «сообразят» как именно выгоднее поделить черную кровь зеленой планетки. Простые, мерзопакостные торгаши.
…За рассуждениями Среда едва не пропустил дом, но повезло, что нужная квартира была в последнем подъезде. Дима оказался как раз около него, когда пришел к умозаключению по поводу предстоящего мирового мероприятия. Поглядев на мокрую от воды бумажку в руках, понял – адрес верный. Оставалось лишь войти.
Домик был ну чисто советский, словно Среда и не уезжал никуда. Стандартная хрущёвка, коих в бывшем СССР было, кажется, больше, чем жителей. Но тут она была какая-то… более свежая, прибранная и аккуратная. Уже не было в ней деревянных рам, заставленных хламов лоджий и странных цветов вперемешку с сорняками на полянах между подъездами. Отличалась только дверь. Стеклянная! Такое было в первый раз… Страшно было подумать, что с ней бы уже сделали в России, раз в век безнравствия и плохого воспитания даже железные двери с несколькими замками не держат натиск вандализма. А тут вот такое чудо, в котором отражается мокрая щетинистая рожа, с туповатым уставшим взглядом глядящая на свое отражение.
Но размышления о «них и нас» прервал вышедший из двери рабочий, что несколько с удивлением смотрел на стоящего перед собой человека. Несколько секунд не спуская глаз со Среды, человек удалился прочь, достав из кармана какую-то ламинированную карточку – пропуск. Придержав ногой закрывающуюся стеклянную дверь, Дима зашел за нее, осторожно, практически с трепетом, закрывая.
