Этот скупой на проявления эмоций человек почему-то проникся ко мне симпатией, щедро делясь опытом, разделяя практику и врачебный быт. Он не спрашивал, кто мои родители. Однажды после тяжелого совместного дежурства, когда на заводе произошел взрыв и пострадало много людей, он спросил, зачем я пошел в медицину. Я ответил, что хочу помогать людям, без разделения на сословия и ранги.
Доктор Хубер улыбнулся и сказал: «Вы не совсем правы, Кауф! Богатым помогать гораздо прибыльнее!». Такой ответ заставил сильно разочароваться в этом человеке, которого уже стал считать своим другом, а после узнал, что он на личные средства содержит крошечную амбулаторию в рабочих районах Чумной Слободки.
В то время мне уже доверили самостоятельное ведение пациентов, с повышением заработной платы. В ответ на предложение помочь деньгами, Хубер не поскупился на выражения.
− Кауф! – вскричал он, кончив ругаться, – От вас такого не ожидал! Куда как более кстати мне была бы непосредственная помощь! А уж для вас такой опыт просто неоценим!
Так я стал работать на два фронта: в больнице, сверкающей стерильной чистотой, с медсестрами в белых халатах и косынках с убранными под них волосами и, по выходным, в амбулатории доктора Хубера в северном Брандбурге, рядом с достопамятными доками. Отец часто ругал меня за работу на износ, но в тайне гордился успехами. По прошествии времени мы узнали, что именно отец выбил у кайзера субсидию на обустройство отдельной больницы для северного Брандбурга, с обязательством медперсонала других больниц по одному дню в неделю выделять для работы там, с сохранением оплаты.
То было трудное, но счастливое время. Я познакомился дочерью отцовского однокашника: как её звали, не помню… А, не важно! – на которой мечтал жениться. Вплотную работал над проектом протеза кисти руки, с возможностью приживления. С технической частью, на удивление справился блестяще, а вот с приживлением вышли сложности. Хубер посоветовал изучить несколько трактатов по магии, издававшихся только в Гренте. Дело в том, что в Новом Гампасе всегда не жаловали магов, считая их обманщиками, признавая исключительно торжество науки.
− Сейчас магии боятся везде, – не удержалась от замечания Циана, – Особенно после войны.
Венсан лишь приподнял бровь, склонив в знак согласия голову.
− Но лишь применив магические знания, можно было сделать то, к чему я стремился. Первый звоночек начала моего конца прозвенел, когда в Северную больницу доставили неизвестную женщину в ярко-алом платье, без сознания с признаками тяжелейшей анемии. Один из пациентов узнал дорогую для этого района проститутку, появившуюся в Чумной Слободке лишь недавно.
Ни я, ни Хубер никак не могли понять, что вызвало у женщины такой дефицит крови, при полном отсутствии внешних и внутренних повреждений. Она была совершенно здорова, лишь на шее обнаружился крохотный синячок, на который мы поначалу даже не обратили внимания. Сделав переливание, прописав восстановительную диету, мы оставили её под наблюдением в больнице. На следующий день за нею явился мужчина весь в чёрном. Не поверишь, я его сразу узнал.
Он сильно изменился: прежде по-крысиному острые черты приобрели жёсткость, даже хищность одичалой собаки. Но один признак так и остался неизменным: превратившись в мужчину, обзаведясь сносным костюмом, этот бандит так и не избавился от шелушения кожи. Теперь его левую щеку пересекал красный шрам от скулы до уголка рта, отчего, казалось, что он всё время кривится в угрожающей улыбке.
