Маргарита Назаровна стала ходить по городу, надеясь еще раз встретить его. Странно, она столько лет жила в этом городе, а ни разу с ним не встречалась, не заметила его и во время посадки в самолет. Изредка Маргарите Назаровне казалось, что она видела в самолете и аэропорту призрак. Конечно, это не так, Марлена видели и внук, и сын, и невестка.
К обеду она возвращалась, потом снова уходила, до темноты упорно бродила по улицам, не чувствуя усталости. Как истинный детектив, она припоминала детали встречи, вспомнила, как был одет Марлен. Дорого. Шикарно для старого пня, который стоит одной ногой в могиле. И молодой человек, встретивший его в аэропорту, был одет прилично, а поведение его было странным: будто он в услужении у старика. Сели они в шикарную, большую иномарку, Маргарита Назаровна видела их через стеклянную стену, даже она, не интересуясь автомобилями, знала: эта иномарка стоит бешеных денег. В таком случае его следует искать среди богатых людей, то есть там, где выстроены особняки. Так ведь особняки выросли везде, и в центре тоже. Она купила карту города, на досуге изучала ее, чтоб не выпустить из виду какой-нибудь район, и каждый день с маниакальным упорством отправлялась на поиски.
Хлопнула входная дверь, Марлен Петрович посмотрел на часы – половина первого ночи. Нормально для одинокого мужчины, но с женой, черт ее возьми, надо хоть немного считаться.
– Ты не спишь, папа? – изумился Ярослав.
– Куда уж тут заснуть, – проворчал отец, разворачиваясь в кресле, чтобы лучше видеть сына. – Я хочу поговорить с тобой.
– О чем? – заинтересовался Ярослав, садясь в кресло рядом с камином.
Марлен Петрович – человек прямой, как и его невестка, с той только разницей, что его прямота базируется на ином статусе: он стар, глава компании и глава семьи, следовательно, претензии с его стороны оправданны. Марлен Петрович с обезоруживающей прямотой и заявил:
– У тебя есть любовница.
М-да, Ярослав не ожидал, что отец поднимет эту тему, слишком скользкую, чтобы позволить муссировать ее кому бы то ни было. Он не смутился, лишь нахмурился, но устоявшиеся в семье патриархальные традиции не позволили ему послать отца к черту.
– Ты не ответил, – сказал тот.
– Но ты не спрашивал, а утверждал.
– В таком случае я спрашиваю: у тебя есть любовница?
– А тебе не кажется, что ты вмешиваешься…
– Не кажется, – раздраженно перебил отец. – Разреши напомнить: у тебя есть жена и двое детей.
– Хорошо. Раз уж ты хочешь откровенности с моей стороны…
– Хочу, – снова перебил его Марлен Петрович.
Ярослав принес из бара две рюмки и коньяк, налил, выпил, Марлен Петрович держал рюмку и выжидающе смотрел на сына.
– Понимаешь, папа… – начал Ярослав, преодолевая внутреннее сопротивление. Никто, даже родной отец, не имеет права ему диктовать, а, судя по тону и первым фразам, он собрался именно ставить условия. – Только выслушай меня сначала. Понимаешь… Когда рядом чужой человек, хотя ты спишь с ним в одной кровати, постепенно начинаешь замечать, что нет в нем всего того, что виделось раньше. Я придумал Валентину, она оказалась другая. Мне стало с ней скучно, безрадостно. Я заранее знаю, как она посмотрит, что сделает, какие слова скажет. А потом я понял, что не люблю ее. Вот и все.
Чужая… Марлен Петрович не мог не согласиться с ним, потому что так оно и есть. Нельзя сбросить со счетов и то, что сын ему более понятен, он родной, поэтому Марлену Петровичу не безразлично, каково ему живется. Но помимо Ярослава и Валентины есть еще дети, они-то почему должны страдать? С другой стороны, давить на сына не имеет смысла, но придержать его можно попробовать.
